— Все, что она хотела узнать.
— Она спрашивала о санах? Или о шаманах?
— Нет.
— Тогда о чем?
Отеческая улыбка заиграла на тонких губах Гаупта.
— Между мужчиной и женщиной существуют вещи, о которых не рассказывают посторонним лицам, ты не знал об этом?
— Ну давай же, Якоб, — проговорил Адриан, вздыхая. — Твой шарм неподражаем. Но что ей нужно было от тебя?
— Она задавала вопросы — такие, как ты и предполагал. После случая с плащом я, собственно говоря, думал, что она здесь больше никогда не появится. Но ты был прав, она действительно захотела за него заплатить.
Адриан нетерпеливо кивнул.
— Конечно. Я так и думал, я ее уже довольно хорошо знаю. Итак, что еще?
— Если ты это имеешь в виду, то она знает о Селкирке все. Она хотела получить сведения о Енохе и о Каине. Это ведь не случайно, не так ли?
— Нет, — Адриан глубоко вздохнул и начал ходить взад-вперед по магазину. — Она кое-что нашла в своей комнате. Своего рода дневник. Записки Селкирка о его раскопках. Там есть все, гораздо больше того, о чем нам было известно до сих пор.
Взгляд Гаупта помрачнел.
— Почему ты не рассказал мне об этом раньше?
— Потому что не было времени. Она нашла книгу только вчера вечером, и я выкрал ее сегодня ночью из ее комнаты. Я вынужден был подкупить обоих санов, карауливших возле ее двери. Святые небеса, своих собственных служащих…
Гаупт наклонил голову.
— Что, ради всего святого, тебе нужно было среди ночи в ее комнате?
Адриан уклонился от его взгляда.
— Поговорить с нею.
— Ага, — протянул Гаупт и заулыбался. — Она тебе нравится.
— Я не думаю, что это имеет какое-нибудь значение.
— Ты в этом уверен?
Адриан помедлил лишь секунду, но он знал, что Гаупт сможет понять его правильно.
— Мне она нравится, но это и все. Книга лежала на ее кровати. Я взял ее с собой и не стал будить Сендрин. Я читал книгу до обеда. Я не спал ни минуты. Когда я покинул свою комнату, девочки рассказали мне, что Сендрин незадолго до этого отправилась в Виндхук. Я не думал, что мать позволит ей это. Как всегда. Во всяком случае, я вспрыгнул на первую попавшуюся лошадь и успел явиться сюда фактически за несколько минут до ее прибытия. А ты говоришь, что я должен был тебе еще что-то рассказать? Она вошла фактически следом за мной!
— Где дневник теперь? — спросил Гаупт.
— В моей комнате.
— Я хотел бы почитать его.
— Конечно, ты его прочтешь, — проговорил Адриан успокоительно.
Гаупт смотрел на него, сморщив лоб.
— Не обещай мне ничего, что ты не сможешь выполнить. Ты хочешь вернуть его ей, верно?
— Вероятно, когда-нибудь я сделаю это. Он принадлежит ей. Она обнаружила его.
Старый священник, смирившись, покачал головой, словно имел дело с маленьким мальчиком.
— Тогда все, что мы сделали, было напрасным.
— Это неправда, ты знаешь это. Она как раз начинает признавать свою силу, я в этом совершенно уверен.
— Ты вышибаешь клин клином. Это путешествие по краю пропасти, которое легко может закончиться катастрофой.
Адриан скривил лицо.
— Раньше или позже она сама узнала бы о том, каким даром обладает. Юго-Запад — это не Европа. Здесь такие вещи проявляются иначе. В этой стране гораздо легче поверить в это, чем в любом другом месте. Кроме того, ты действительно полагаешь, что саны еще не почувствовали ее способностей?
Гаупт внезапно изменился в лице от пришедшей к нему мысли.
— Она была вчера у санов, здесь, в Виндхуке. Один из туземцев рассказал мне об этом. Твоя фрейлейн Мук долго беседовала с Кваббо.
Постепенно события обрели в голове Адриана логическую связь. Чем она становилась яснее, тем страшнее было ему самому.
— Саны использовали свой шанс, когда Сендрин привезла к ним мальчика.
— Твоя Сендрин начинает постоянно на шаг опережать нас.
— Она не
Гаупт не обратил никакого внимания на его слова.
— Мы не можем допустить, чтобы саны продолжали искать с ней контакт.
— Ты действительно веришь в то, что сможешь этому воспрепятствовать?
— Было бы хорошо, если бы она куда-нибудь исчезла.
Адриан покачал головой.
— Мать, конечно, может делать вид, что невысокого о ней мнения, но на самом деле Сендрин ей нравится. И девочки любят ее, прежде всего Салома.
— Равно как и ты сам.
— Прекрати это, в конце концов!
— Ты знаешь, во что ты ввязываешься?
— Мы оба ввязались в это, не так ли? И ты, Якоб, и я.
Единственное кафе Виндхука находилось в трехэтажном доме на улице императора Вильгельма, наискосок от почтовой станции. Сендрин случайно наткнулась на него, когда бесцельно бродила по улицам. Карета заберет ее от вокзала только в шесть часов, до тех пор у нее еще было больше часа времени. Возможно, горячий чай с лимоном успокоит ее растрепанные чувства.
Владелица кафе приложила много усилий, чтобы придать маленькому помещению легкий колорит Европы. Стулья были обиты плюшем, столы покрывали белые кружевные скатерти. В углу стоял расстроенный рояль, на котором никто не играл. На стенах висели пестрые, небезукоризненные с точки зрения вкуса картины, на которых фланировали элегантные дамы с зонтиками от солнца и маленькими собачками. Занавески были розового и небесно-синего цвета, едва ли можно было представить больший контраст с печальной панорамой дождя за окнами. Женщина в черной траурной одежде была единственным, кроме Сендрин, посетителем. Она молча что-то пила маленькими глотками из чашки, неловко держа в руке кусок песочного пирога. Эта картина навеивала такую меланхолию, что Сендрин решила занять место на свежем воздухе.
На улице, на маленькой веранде, прилегающей к дому, стояли два небольших столика. Полосатая маркиза укрывала посетителей от теплого дождя. Единственная официантка, робкая девушка в белом чепчике и кружевном фартуке, обслужила ее старательно, но молча; ее кожа была столь неестественно белой, словно она вовсе не бывала под открытым небом. Только взглянув во второй раз, Сендрин поняла, что девушка — альбинос. Ее глаза были светло-красного цвета, как недозревшие вишни.
Сендрин обожгла кончик языка — настолько горячим был чай. Погрузившись в свои мысли, она наблюдала, как дождевые капли, падая в грязь немощеной улицы, оставляли на ней следы, похожие на небольшие оспинки. Было столько всего, над чем ей необходимо было подумать. Она попыталась упорядочить свои мысли, но снова и снова получался лишь ужасный хаос.
Фрагменты всего изложенного Гауптом перемешались в ее голове с непонятными намеками Кваббо, с тем, что говорил ей Адриан, и с картинами из заметок Селкирка.
