грех, и я сожалею о нем. Когда-нибудь Господь предъявит мне счет.
— Ты хочешь сказать, посещения священника, часы религии — это все искренне?
— Вера так многое облегчает в сердце.
— Насколько честной может быть вера в Бога, если она служит только своекорыстию?
Выражение его лица осталось кротким, почти понимающим.
— Мы всегда приходим к Богу только благодаря обстоятельствам. А какие обстоятельства могут быть более искренними, чем здесь?
Вместо того чтобы ответить, она сказала после недолгого колебания:
— Я сейчас уйду. Но мы увидимся снова.
— Что должно получиться из этого, Аура? Дружеская привычка? Спасибо, но в этом нет необходимости.
Она не обратила внимания на его сарказм и вытащила что-то из кармана.
— Возьми, это тебе.
Он склонился вперед, не вставая. Ауре пришлось подойти к нему на расстояние вытянутой руки, прежде чем он смог взять странный предмет.
— Сигара? — спросил он удивленно и повертел ее между пальцами. — Но ведь я никогда не курил.
— Я хочу, чтобы ты сейчас начал.
Замешательство и подозрительность светились в его глазах когда их взгляды встретились.
— Что ты задумала?
— Ты должен глубоко вдохнуть дым.
— А потом? — Он неуверенно улыбался, пока Аура без тени сострадания не сказала:
— Потом ты умрешь. Неужели это так трудно?
Овощи росли на могилах в таком количестве, что не одна семья могла бы прокормиться ими. Под посеревшим от времени мраморным бюстом какого-то усопшего пышно разрослись кусты томатов, ростки фасоли обвивались вокруг каменного серафима, а многие надгробия и мемориальные доски были скрыты головками салата, петрушкой и ботвой моркови.
Вся в черном, как забытый на похоронах гость, Аура шла по дорожкам между могил, засаженных овощами. Солнце уже зашло, сумеречный свет накрыл мрачный окружающий ландшафт затемненным стеклянным колоколом. Обычно кладбище было закрыто в этот час, и Аура была уверена, что её никто не заметит.
У неё не было времени оглядывать окружающую местность. Внутри под невозмутимой внешностью скрывалось сильное волнение, как бы она ни сопротивлялась этому. Она научилась носить гордость и высокомерие как маски, которые могла по желанию надевать и снимать. Под ними она скрывала шрамы, нанесенные ей Лисандром.
Она не любила кладбища. Они слишком болезненно напоминали ей о тех двух людях, которые были мертвы, но, возможно, так никогда и не были похоронены — как будто это сделало бы их смерть не такой болезненной.
Кладбищенский садовник жил в хижине на окраине погоста. Ветви двух плакучих ив сплетались, образуя над ней вторую, изогнутую крышу. Одна из стен опасно накренилась внутрь, но обитателя лачуги это, казалось, мало трогало.
— А, вот и вы, — мрачно прошептал он, выглянув через дверную щель и узнав Ауру. — Думал, вы раньше придете.
Она холодно ответила на его взгляд.
— Почему? Потому что женщины боятся темных кладбищ?
— Ну, что вы, что вы, — проворчал старик. — Я давно уж собирался выйти и собрать свои овощи. Я всегда собираю их ночью, так спокойней. Вы видели капусту? Роскошная нынче, правда?
Аура не стала продолжать эту тему, вместо этого она вошла, минуя его, в хижину. В ней была всего одна комната, в которой стояли кровать и старый комод. Под крошечным окном садовник соорудил очаг, наверное, в надежде, что чад будет вытягиваться через отверстие на улицу. Хотя сейчас огонь не горел, все здесь внутри воняло сажей.
Аура с ледяной миной повернулась к старику.
— Где он? — резко спросила она.
Он засопел и хихикнул.
— Неужто вы думаете, я оставлю его просто так лежать здесь?
— Где он? — раздраженно переспросила она.
Старик кивнул ей и вышел из хижины.
— Пойдемте, я вам покажу.
Сумерки постепенно уступали место наступающей на город ночи. Садовник зажег по пути ручную лампу.
— С тех пор как это кладбище стало кладбищем для бедных, здесь больше нет освещения, не то, что в других местах. Мне это на руку, если вы понимаете, что я имею в виду.
Он отвел её к расположенной на другой стороне кладбища стене. В одном из переплетений плюща и кустарника, хорошо защищенном от любопытных глаз, лежал труп, небрежно сброшенный туда, как куча садовых отходов.
Гнев сверкал в глазах Ауры, когда она посмотрела на садовника.
— Вы что, взяли и бросили его туда?
Но старик равнодушно пожал плечами.
— Ну, так он же мертвый?
Не ответив, она пробралась через кустарник, доходящий ей до колен, и склонилась над телом Кристофера. Маленькую дорожную сумку, которую она взяла с собой, Аура бросила на землю рядом с ним. Кристофер действительно выглядел как покойник, хотя внешне при этом он мало отличался от того, каким Аура увидела его в камере. Изможденный и бледный, еще и без сердцебиения и холодный, как глыба льда, тюремный врач даже без вскрытия разрешил похоронить его. Аура сознавала, что для исполнения задуманного, им должно немножечко повезти, но она пошла на риск, — к её удивлению, Кристофер тоже. Он уже давно простился со своей жизнью.
— Подите сюда, — сказал садовник.
Она посмотрела на свои карманные часы в свете лампы. Прошло ровно двадцать девять часов с тех пор, как она покинула камеру. Если Кристофер выкурил сигару сразу же после ее ухода, то в таком состоянии он пробудет еще три — четыре часа. Значит столько времени ей придется пробыть с ним на кладбище.
— Вы можете идти собирать ваши овощи, — сказала она садовнику.
— А что будет с этим? — спросил он угрюмо.
— Я сама об этом позабочусь. Я достаточно хорошо заплатила вам, чтобы потребовать от вас делать то, что я говорю.
— Конечно, конечно, — старик всплеснул руками. — Делайте с ним, что хотите. Я не буду смотреть.
Она наблюдала как старик прихрамывая удаляется, и смогла свободно вздохнуть лишь когда свет его лампы погас за деревьями. «Может, надо было попросить у него лампу?»
Но нет, в этом не было нужды.
— Давай договоримся, что впредь мы обойдемся без сигар, — тяжело дыша, сказал Кристофер, когда Аура заперла за ним дверь в номере гостиницы. — Я себя чувствую так, будто мне…
— Расшибли череп, — закончила она предложение. — Я знаю.
Несмотря на пелену, застилавшую его глаза, она заметила в них удивление.
— Это было написано в одной из книжек Нестора?
— Нет, — ответила она и бросила свою шляпу в угол. — Я сама испробовала.
— Ты испытала на себе? — с сомнением в голосе спросил он.
Она сняла с плеч накидку и повесила её на крючок.
