Голос Королевы был тверд и бодр, хотя Мерле показалось, что она просто хочет их утешить, не очень-то веря в то, что говорит.
— Вероятно, там, выше, остались самые опасные, которые сторожат вход в Ад.
Во всяком случае, они сошлись во мнении относительно того, что лилимы могут быть разных видов, поскольку, например, посланец Ада, побывавший в Венеции, выглядел совсем иначе, чем увиденные мерзкие твари.
— Это совсем не значит, что те, которых мы еще не встретили, менее опасны и подвижны, — сказал обсидиановый лев, вылизывая каменным языком перья на крыльях. — Кто знает, может, нам встретились самые безобидные.
— Спасибо тебе, Фермитракс, — обиженно заметила Мерле, хотя чувствовала, что Королева с ним согласна. — Ты умеешь приободрить в трудную минуту.
Лев даже не взглянул на нее.
— Я говорю то, что думаю.
Мерле, сидевшая с ним рядом на корточках, со вздохом улеглась на скале, положила руки под голову и стала смотреть вверх, туда, где в мире людей находится небо.
Над ней распростерлась светло-багровая завеса в красных мерцающих отсветах, напоминавшая пелену облаков в лучах заходящего солнца, — бескрайнее покрывало в несколько километров толщиной. Красная огненная сеть, окутавшая бока бездны, окрашивала внутреннее пространство Ада в грязно- оранжевый цвет.
Да, Ад… То, что Мерле подразумевала под этим словом, никак не соответствовало тому, что они увидели в глубине пропасти. Поверхность подземного царства — по крайней мере там, где они находились, — представляла собой пустынную скалистую местность, пронизанную во многих местах докрасна раскаленными, тонкими как волосок прожилками или толстыми, как хвост Фермитракса, жилами. Каменная почва оказалась теплой, а не обжигающе горячей; веявший над ней ветерок пах дегтем и пряностями. Этот сладковатый запах Мерле ощутила еще наверху, у края бездны.
Чем пристальнее Мерле всматривалась ввысь, тем больше убеждалась в том, что, за исключением того места, где лев нырнул в Ад, пелена, переливающаяся над ней огнями, — тоже каменная и тоже покрыта сетью светящихся жилок.
Мерле не знала, что и подумать о том месте, где они оказались. С одной стороны, здесь вокруг — ужасающая бесконечная пустота, с другой — это, наверное, всего лишь гигантская пещера внутри Земли, и таких пещер, говорила она себе, небось еще много в глубинах Земли. Но все это вовсе не походило на тог ад, который описан в Библии. Однако, думалось ей, все еще может измениться, если придется встретиться нос к носу с другим полчищем лилимов, а это надо предвидеть и быть начеку. Даже теперь, в минуты отдыха Фермитракс не дремал, его мускулы были напряжены, а крылья готовы к взлету.
Мерле пришло в голову, что профессор Барбридж назвал это место Адом, просто не найдя другого слова, так же как он придумал назвать живущих здесь страшилищ лилимами. Он словно бы напялил маски на все увиденное в новом мире, чтобы людям было легче это себе представить.
— Фермитракс?
Обсидиановый лев расправил крылья и вопросительно взглянул на нее.
— Те твари, там наверху… тоже сделаны из камня?
Лев кивнул.
— Да, мне показалось, будто сама каменная стена там ожила и задвигалась.
— Значит, такие каменные существа часто встречаются?
— Ты хочешь сказать, что и я, как они, сделан из камня…
Мерле перевернулась на живот и подперла подбородок руками, чтобы посмотреть Фермитраксу в глаза.
— Ну да. Хотя я знаю, что ты на них совсем не похож. Но все же интересно, да?
Лев сел на задние лапы, чтобы видеть Мерле, а заодно окинуть взором местность перед скалой.
— Я тоже об этом подумал. И что скажешь?
— Прежде всего то, что мы слишком мало знаем о лилимах.
— А вы, львы, много о себе знаете? Почему, например, твоя грива — каменная, а на ощупь такая мягкая? Или почему твой язык работает, хотя сделан из обсидиана?
— Обсидианодушевленный камень, — пробурчал лев, словно этим все объясняется, но, увидев, что Мерле не поняла, продолжал: — Это — камень, но одновременно и плоть, и волосы. Он обладает крепостью и твердостью камня, но в нем есть жизнь, и этим все сказано. Только так я могу тебе ответить. У нас, у львов, никогда не было ученых, которые копались бы в таких вещах. Мы — не такие, как вы, люди. Мы принимаем вещи такими, как они есть, не дробя их на части и не отнимая у них тайну.
Мерле думала над его словами и ждала, чтобы Королева вставила свое слово. Но голос молчал.
— А лилимы? — спросила наконец Мерле. — Ты думаешь, они тоже из одушевленного камня?
— Мне не показалось, что у этих тварей имеется душа. Но ведь есть люди, которые считают нас, львов, неодушевленными. Значит, как я могу правильно оценивать лилимов?
— Пожалуй, ты здраво рассуждаешь. Даже мудро.
Фермитракс рассмеялся.
— Совсем нетрудно выдавать неосведомленность за мудрость. Ваши ученые, философы и священники только этим и занимаются. С тех пор, как появилось человечество. — Помолчав, он добавил: — Впрочем, и наши львиные предводители не лучше.
Мерле впервые услышала из уст обсидианового льва порицание его собратьев, львов, и, как ей показалось, ему это нелегко далось. Львиный народ действительно очень отличается от людей, вдруг подумала она. Наверное, львы и лилимы находятся в более тесном родстве, чем львы и люди. И спросила себя, не страшит ли ее эта мысль, но нет, вместо страха она испытывала только любопытство.
Настоящий страх ей внушало все, что находилось вокруг, даже каменный выступ, на котором она лежала, и таинственное тепло, исходившее от камней. Ей чудилось, что они находятся на вулканах, о которых она много слышала, и вот-вот начнется извержение. Но, подобно многим другим людям, она старалась отмахнуться от неприятных мыслей.
— Что будем делать, если найдем Лорда Света? — Она, собственно, ни к кому не обращалась. Говорила просто так, в пространство. Но именно этот вопрос беспокоил ее все то время, пока они летели вниз, в бездну, — вопрос о цели их миссии. Она медленно обводила взглядом мерцающее вокруг них каменное пространство. Едва ли здесь кто-нибудь мог жить по своей воле, и, понятно, тут не захотел бы поселиться ни один знатный вельможа, не говоря уже о таинственном Лорде Свете.
— Про то, наверное, Королева знает, — сказал Фермитракс. Он умел хорошо владеть своим голосом, звучавшим ровно и спокойно даже тогда, когда тревоги одолевали его не меньше, чем Мерле.
— Мы будем просить у него помощи, — сказала Королева Флюирия.
— Это я знаю. — Мерле поднялась на ноги, подошла к краю каменного уступа и подставила лицо влажному и теплому ветерку с запахом дегтя. Фермитракс напомнил ей об осторожности, но ей захотелось всем своим существом прочувствовать грозящую им опасность, понять наконец, что она не спит и не грезит наяву.
Крутой обрыв у ее ног уходил в страшную глубь, и у Мерле на долю секунды закружилась голова. Странное дело, но она сочла это за добрый признак. За доказательство того, что вокруг — настоящая действительность, а она сама живет и чувствует, как все люди.
— Я знаю, что мы тут муки терпим, чтобы добиться его помощи, — повторила она. — Ради Венеции и ради всех остальных. Но как нам это удастся сделать? Хочу сказать, о чем он подумает, когда увидит перед своим троном девчонку на летучем льве…
— Кто сказал, что он сидит на троне?
— Но ведь он — король?
— Он властвует над Адом, — промолвила снисходительно Королева. — Но здесь, внизу, все устроено по-другому, чем наверху, в мире людей.
Мерле не могла отвести взор от бескрайней каменной равнины. Суровый пейзаж не очень отличался от пустыни, знакомой по картинам и рисункам. Жители пустынь, например египтяне, наверное, чувствовали бы себя здесь как дома.
