Арчимбольдо подошел к одному из приборов, передвинул какой-то рычажок и обернулся к ней, а из-за его спины, шипя, вырвались к потолку три облачка пара.
- Ну, рассказывай! Где ты была?
По пути в мастерскую Мерле долго думала о том, что же ей следует рассказать Арчимбольдо. Решение давалось нелегко.
- Я не думаю, что вы меня поймете.
- Не беспокойся. Мне нужно только знать правду.
Она глубоко вздохнула.
- Я пришла, чтобы вас поблагодарить. И сказать вам, что у меня все в порядке.
- Ты говоришь так, словно хочешь уйти от нас.
- Я должна покинуть Венецию.
Она ожидала с его стороны всего - насмешки, брани, даже побоев, - но только не того, что он так опечалится. Никакой злости, никаких укоров, одно лишь искреннее сожаление.
- Что же случилось?
И она рассказала ему обо всем. Начиная со встречи с Серафином, про события в заброшенном домике и кончая пленением Серафина и спасением флакона с Королевой Флюидией. Она описывала ему одежду и лица трех предателей, а он каждый раз с досадой кивал, будто ему заранее было известно, о ком идет речь. Она поведала и о голосе в ее голове и, немного смущенно, о том, что выпила содержимое флакона.
Выслушав ее, Арчимбольдо устало опустился на табурет. Вытер платком пот со лба, громко высморкался и швырнул платок в топку. На их глазах огонь обуглил и сжег материю. Они немного помолчали, словно чувствовали, что сгорело и еще кое-что: воспоминание или, скорее, мечты о том, какой могла бы быть жизнь - без египтян, без предателей и колдовских чар, изгнавших Королеву Флюидию из каналов.
- Ты права, - проговорил, наконец, Арчимбольдо. - Быть здесь тебе опасно. И везде в Венеции. А Королева Флюидия может с тобой вместе покинуть город, ибо ты здешняя и сама являешься частицей Лагуны.
- Вы гораздо больше знаете о Королеве, чем нам рассказывали, заметила Мерле.
Он горько усмехнулся.
- Немного больше. Она была важнейшей частью моей работы. Без нее больше не будет волшебных зеркал.
- Но это значит, что...
- ... что мастерская рано или поздно закроется. Это так. Без воды из Лагуны мое искусство - ничто. Без дыхания Королевы Флюидии, которым овеяно каждое зеркало, мое мастерство бесполезно.
У Мерле сжалось сердце.
- А что будет с остальными? С Юнипой, с Боро и... - комок в горле мешал говорить. - Им надо обратно, в приют?
Арчимбольдо подумал и сердито мотнул головой.
- Нет, ни за что. Но кто знает, что тут будет твориться, когда войдут войска египтян? Никто не может знать. Возможно, произойдет сражение. Тогда мальчики, конечно, пойдут сражаться на стороне защитников города. - Он потер ладонями лицо. - Хотя это ничего не решит.
Мерле очень хотела, чтобы Королева Флюидия подсказала ей ответ. Просто пару слов в утешение, или еще что-нибудь. Но голос в ней молчал, а сама она не знала, чем ободрить Мастера.
- Вы должны позаботиться о Юнипе, - сказала она. - Обещайте мне.
- Да, конечно.
Но обещание прозвучало не столь убедительно, как ей бы хотелось.
- Вы считаете, что при египтянах Юнипе грозит опасность? Из-за ее глаз?
- В любой империи всем грозит опасность, но в первую очередь больным, уродливым и беспомощным. Здоровых мужчин и женщин Фараон отправляет в свои мастерские, а остальных... Я не могу ответить на твой вопрос, Мерле.
- С Юнипой не должно случиться ничего плохого!
Мерле не представляла себе, как можно было бы уехать, не попрощавшись с Юнипой. Надо скорее бежать к ней, скорее. Хорошо бы взять Юнипу с собой...
- Нет, - прервала ее ход мыслей Королева Флюидия. - Это невозможно.
- Почему невозможно? - упрямо возразила Мерле.
Арчимбольдо взглянул на нее, подумав, что она говорит с ним. Но, заметив ее отрешенный взгляд, сообразил, что вопрос обращен не к нему.
- Предстоящий нам путь трудно преодолеть даже одному человеку. Старик обещал заботиться о твоей подруге.
- Но я...
- Нет, нельзя...
- Не затыкай мне рот!
- Ты должна мне верить. Здесь она в безопасности. В дороге ты подвергала бы ее смертельному риску. И ее, и себя.
- Ее и себя? - язвительно переспросила Мерле. - Ты имеешь в виду саму себя!
- Мерле! - Арчимбольдо встал и взял ее за плечи. - Если ты действительно разговариваешь с Королевой Флюидией, тебе надо относиться к ней с уважением.
- Ба! - она отступила на шаг и вдруг разрыдалась. - ничего вы не знаете! Юнипа - моя подруга! Я не могу ее бросить в беде!
Она продолжала пятиться и яростно тереть себе глаза. Ни в коем случае нельзя реветь. Особенно здесь, особенно сейчас.
- Ты меня и не бросаешь! - вдруг проговорил за ее спиной чей-то очень тихий, очень ласковый голос. Мерле резко обернулась.
- Юнипа!
В темноте открывшейся в коридор двери блестели серебристые глаза, как две звездочки, скатившиеся с неба. Юнипа вошла в мастерскую. На ее худенькой фигурке заиграли желтые отблески огня, пылавшего в печи. Она была в красном халате, надетом поверх белой ночной рубашки.
- Я не могла заснуть, - сказала Юнипа. - Очень за тебя беспокоилась. Унка пришла и сказала, что ты сейчас здесь.
'Добрая, славная Унка, - думала Мерле. - Она мало говорит, но точно знает, что у каждого в душе творится'.
Мерле крепко обняла Юнипу. Как здорово иметь такую подругу, слышать ее голос! Ей казалось, что они уже с неделю не виделись, хотя она ушла от Юнипы во время праздника всего несколько часов назад.
Когда радость встречи поутихла, Мерле взглянула прямо в зеркальные глаза Юнипы. Ее больше не смущал странный взор подруги, она за это время не такое повидала.
- Я все слышала за дверью, - призналась Юнипа, чуть улыбнувшись. Унка меня научила подслушивать. - И кивнула через плечо назад, где во мраке коридора стояла Унка, которая лишь шевельнула бровью, но не сказала ни слова.
Мерле не выдержала и расхохоталась. Она хохотала, хотя на сердце кошки скребли, и все смеялась и смеялась, и не могла остановиться...
- Значит, вы обе все слышали? - проговорила она сквозь смех. - Вы обе?
Юнипа кивнула, а Унка, подавив усмешку, продолжала неподвижно стоять у двери.
- Теперь вы обе уверены, что я сошла с ума.
- Нет, - сказала серьезно Юнипа, а Унка добавила громким шепотом:
- Освященная вернулась домой, чтобы проститься. Отсюда возьмет начало путь героев.
Мерле вовсе не чувствовала себя героем и о том, что эта ночь должна стать началом чего-то еще, ей совсем не хотелось думать. Но в глубине души она чувствовала, что Унка права. Прощание, Начало и Путь. Ее путь.
Юнипа крепко сжала ее руку.
