– Меня интересует кооперативное движение, сэр. Какова ваша точка зрения на этот счет? – спросил Габриель Алонзо.
– Вы поддерживаете взгляды мистера Генри Джорджа, который несколько лет назад выставлял свою кандидатуру на пост мэра? Он проиграл.
– Это движение не привлекло вашего внимания, мистер Карвало?
– Общественное – да, но не финансовое. Те, кто покупает кооперативы, словно дома, не разбираются в жизни. Сэр, я – капиталист. Я вкладываю деньги в строительство современных многоэтажных домов. Прибыль невелика, но она есть.
– Знаете, папа, Габриель будет работать каменщиком на строительстве нового протестантского собора. Остановите экипаж! – своим резким приказанием Бейбет испугала кучера. Он дернул поводья, лошади стали, пассажиры упали на подушки. Алонзо, который ценил достоинство превыше всего, укоризненно смотрел на дочь. Бейбет вскочила и стала размахивать носовым платком.
– Смотрите, это Фред. Он играет на скрипке и совсем не замечает меня, – она позвала его, но не очень громко, чтобы не навлечь на себя гнев отца за неподобающее для леди поведение. Тогда встала Дженни и пронзительно свистнула. Фред оглянулся и замахал руками. Он прервал свой концерт и неуклюже побежал к коляске.
– Бейбет, мое терпение кончилось, – Алонзо строго сжал губы. – Я должен терпеливо сносить присутствие этого… блестящего, но сумасшедшего итальянского музыканта? С меня достаточно необузданного ирландца, на встречу с которым мы едем.
– Папа, Фред Фостер – эксцентричный человек. Но вы сами говорите, что он блестящий музыкант, – Джеси показал необычную для него твердость характера. – Наше положение, как вы часто напоминаете нам, обязывает нас не только «терпеливо сносить» этого гения, но и поддержать его.
Алонзо настолько удивил и в то же время обрадовал горячий блеск в глазах сына, что он отнесся к Фреду с редкой предупредительностью.
– Мистер Фостер, сколько вы зарабатываете на улице? – спросил он Фреда. Тот тяжело дышал, с радостной улыбкой глядя на своих друзей.
– Деньги для артиста не главное, мистер Карвало. Я могу играть на моем Страдивари где угодно и совсем бесплатно. К сожалению, человек должен есть. Мне хватает, чтобы прокормиться и заплатить за квартиру тете Габриеля. А… как вы чувствуете себя, мисс Карвало? – Тон Фреда сразу изменился. Он полузакрыл глаза, вслушиваясь в звуки ее нежного голоса.
– Мис… тер Фос… тер, – сказала Бейбет по слогам, зная, что ему нравится, как она произносит его имя. – Мистер Фред Фостер, я чувствую себя хорошо, спасибо. Вы ужинали?
– Я… я не помню, мисс Карвало. Знаете, когда я играю, забываю о еде… для меня музыка – пища…
– Любви, Федерико? – спросила Бейбет. Фреда усадили в коляску и повезли в Китайский квартал.
ГЛАВА 28
Коляску оставили в начале узкой улицы Китайского квартала. Дженни и Габриель медленно шли рука об руку, а семья Карвало следовала за ними на небольшом расстоянии. Прохожие оглядывались им вслед, хотя врожденная вежливость китайцев не позволяла пристально смотреть на людей. Старушка-китаянка протянула к Дженни худенькую ручку, и Дженни пожала ее. Женщина вырвала руку, опустила глаза, быстро и бесшумно отошла в сторону.
– Наверное, не нужно было делать этого, Габриель? Кажется, я напугала ее.
– Просто она поражена. Многие из этих людей никогда не видели золотоволосой блондинки, cara. Думаю, ей хотелось прикоснуться к тебе, чтобы убедиться, что ты настоящая.
Габриель наблюдал за Дженни, очарованный ее неподдельным интересом к увиденному. Они проходили под длинными, вертикально повешенными вывесками с китайскими иероглифами, мимо крошечных магазинчиков, в которых продавали фарфоровую посуду, миниатюрные статуэтки восточных божков, коробки китайского чая. В овощной лавке лежали горы бледно-зеленой и брюссельской капусты, водяные орехи, по стенам были развешены плети зеленого горошка. В другом магазинчике – ворвань, плавники акулы, копченая наживка кучками разложена на донышках банок.
– Габриель, взгляни сюда. Посмотри на это! – то и дело восклицала Дженни. Ее изумляло буйство красок и звуков, окружавших их. Одно экзотическое зрелище сменялось другим – черноволосый малыш с фарфоровым, как у куклы, личиком, китайская пагода, мальчики, торгующие связками шутих. Они время от времени запускали одну или две, рекламируя свой товар перед Днем Независимости.
– Что это они делают? – Дженни остановилась возле группы мужчин, столпившихся вокруг перевернутого ящика.
– Играют в фэн-тэн. Хочешь сыграть? – спросил Габриель, доставая мелочь из кармана.
– Как я могу играть, если я впервые слышу об этой игре? – она подошла поближе к играющим.
– Крупье кладет фасоль в чашку, потом высыпает, но не всю, играющие делают ставки и пытаются угадать, сколько осталось в чашке.
– Я все равно не понимаю, в чем заключается смысл, – призналась она, наблюдая за игрой. – А им известно, сколько фасолин крупье кладет в чашку? Рискнуть, что ли?
– Дженни, ты игрок, хотя думаешь иначе. Уверен, ты не откажешься от игры. Иногда слепой случай приносит удачу, cara. Прислушайся к своей интуиции, – Габриель положил на ящик двадцать пять центов. – Леди ставит.
Крупье бросил на него невыразительный взгляд.
– Никаких женщин, – прошептал он, глядя волком на Дженни, но вежливо поклонился. – Плохая примета.
– Женщина с золотыми волосами, о'кей, – Габриель положил еще четверть доллара. Дженни приняли в игру. Наугад она выбрала цифру «двенадцать» и выиграла кучу денег – доллар и двадцать пять центов для себя и семьдесят пять центов для молодого китайца в черной рубашке со шрамом на правой щеке. Когда они забирали каждый свою долю выигрыша, их руки встретились. Мужчина резко отдернул руку и впервые
