Я отказалась от ее предложения позавтракать, сказав, что хочу утром выполнить кое-какую работу. Не было никакого смысла сидеть с ними и слушать их пререкания. Мы оставались все еще в том же исходном состоянии, плетя конфликтные сети и не находя точку опоры. Но главной причиной того, что я удалилась, была неготовность встретиться глазами с Кевином, особенно в присутствии этих двоих. Я стеснялась. Это звучит смешно, но это правда.
Я сидела за своим письменным столом и грудой книг, как за баррикадой, когда он пришел в библиотеку. Мы пристально взглянули друг на друга, и Кевин сказал:
– Доброе утро.
– Доброе утро.
– Прекрасный день.
– Ночью прошел дождь, – ответила я.
– Правда?
Уголки моего рта стали изгибаться. Мы оба рассмеялись.
– Я не проспал его, – сказал Кевин. И поспешно добавил: – Я говорю глупость. Я только имел в виду... Это был удивительный сон.
Я не возражала. Было моим личным достижением то, что я ухитрилась поддерживать его бодрствование так долго. Би, должно быть, дала ему полную пригоршню этих проклятых пилюль. До того и после он спал, как будто его огрели молотком по голове.
– Для меня он тоже был удивителен, – призналась я.
– Я рад. Я почему-то мало что помню об этом, – Кевин хлопнул себя по лбу. – Ой, я что-то не в себе этим утром.
– Все правильно. Может быть, чувствуешь себя как после какой-то работки?
Кевин внезапно упал в кресло. Он взял мою руку и несильно провел ногтем по ее тыльной стороне вдоль сухожилий.
– Быть может, стоит проанализировать эту ночь и повторить ее снова, чтобы убедиться, что в первый раз я все понял правильно?
– Позер.
– Беда в том... – Кевин оглянулся и понизил голос: – Я чувствую себя, как будто живу в общежитии. Как долго Роджер собирается здесь околачиваться?
– Почему бы тебе не спросить его об этом?
– Я не хочу, чтобы тетушка Би чувствовала, что к ее друзьям относятся неприветливо.
– Ты не любишь его?
– О, я не знаю. – Кевин продолжал рисовать на моей руке. – В нем что-то есть. Я думаю, что у нас несовместимые характеры.
– Я надеюсь, что так.
Кевин ухмыльнулся.
– Хочешь, поедем куда-нибудь вечером? Кино для автомобилистов, может быть, или... О, черт, я забыл. Я намеревался ехать в этот глупый театр с той глупой блондинкой.
Я постаралась, чтобы во мне не проскользнуло самодовольство, но, вероятно, безуспешно...
Кевин сказал:
– Я откажусь. Скажу ей, что у меня неприятности или что-нибудь в этом роде.
– Нельзя оставлять это на последнюю минуту. Это будет грубо. Кроме того, она, возможно, прибежит сюда с цветами и куриным супом.
– Вполне вероятно. О, дьявол, что же мне делать?
– Поезжай, конечно.
– И ты не будешь возражать?
Я колебалась только секунду.
– Конечно, я возражаю. Мне хотелось бы выцарапать ей глаза. Мне хотелось бы ее задушить ее собственными оборчатыми штанами. Мне хотелось бы...
– Этого? – его длинные жесткие пальцы согнулись за моей шеей и притянули мое лицо к его лицу.
Если бы Роджер появился тремя секундами позднее, я бы не заметила его прибытия. А так у меня было время скользнуть обратно в кресло и поднять книгу, прежде чем он вошел. Прозаическое восприятие Роджером наших с Кевином новых отношений было легче принять, чем замешательство и смущение Би, но у меня не было настроения выслушивать саркастические замечания и встречать понимающие взгляды.
– О, вот вы где, Кевин! – воскликнул Роджер. – Не будете ли вы возражать, если я взгляну на те шкафы наверху, в конце галереи? Вы можете помочь мне, если у вас нет более важных дел.
– Мы пытаемся работать, – сказала я.
– О, извините. Продолжайте. Я не буду шуметь.
Тем не менее он продолжал громыхать на верхней площадке железной лестницы. Кевин вопросительно взглянул на меня.
