—
— Приходило. Но вы должны признать, что, прав он или нет, Росс имел веские основания просить меня сохранять инкогнито.
Брэнди обдумала сказанное и в конце концов кивнула. Она по-прежнему считала, что Росс и Зак были не правы, но ей не обязательно было соглашаться для того, чтобы понять.
Но почему-то, думала Брэнди, она больше никогда не сможет относиться к Россу Клейтону как раньше. А что касается Зака... ну, о нем надо будет хорошенько подумать.
— Так вот почему Росс не хотел говорить Уитни, что происходит, — задумчиво произнесла она.
— Если он считал, что вам не нужно об этом знать, — рассудительно сказал Зак, — с чего бы он захотел рассказывать Уитни?
С этим она тоже не могла спорить, но ее злило, что она не может найти слабое место в его рассуждении.
Голос Зака звучал мягко.
— Я хотел рассказать вам обо всем, Брэнди, когда вы спросили меня насчет аварийщика и насчет того, не разглядел ли я аварию в вашем магазине. Но все это касалось не только меня. Вы ведь понимаете, не так ли, что это был наш общий с Россом секрет. Я не мог его выдать, не предупредив Росса.
И этим, устало подумала Брэнди, точно определено ее место, не так ли? В его списке предпочтений она в самом низу.
Вдруг в кабинете стало душно, как будто они израсходовали весь кислород, и она почувствовала почти непреодолимую потребность вырваться из магазина на свежий холодный воздух.
— Бог свидетель, я понимаю, что бизнес прежде всего, — живо сказала Брэнди. — На самом деле, приятно узнать, что и у вас хватает здравого смысла, чтобы понять это, — по крайней мере когда речь идет о
Она знала, что это прозвучало немного зло, но ей было все равно.
— Я думаю, мы все обсудили, не так ли?
Брэнди встала и обошла стол. Она не представляла, как еще нагляднее показать, что разговор окончен.
Зак протянул к ней руку.
Она отступила на полшага, чтобы он не мог до нее дотронуться.
— Или вы еще что-то хотели бы мне сказать, Зак?
На мгновение его глаза затуманились, как будто вдали он высматривал что-то, не видимое ей. Потом темный взгляд снова остановился на ее лице.
— Нет.
— В таком случае, я полагаю, нам осталось только договориться, как мы будем всем объяснять, почему вы вдруг перестали играть Санта-Клауса.
Зак не шевелился:
— Почему?
— Чтобы избежать неудобных вопросов, разумеется. Вы предпочитаете, чтобы я говорила, что вы получили приглашение на работу, от которого не могли отказаться, или что болезнь кого-то из родственников заставила вас уйти? Есть еще вариант: я могла бы намекнуть, что вы уехали из штата. Или это недостаточно далеко? Как насчет отъезда из страны?
— Я не собираюсь уходить с работы сейчас, Брэнди.
— Но вы же не можете остаться!
— Почему? Я не довел до конца начатое. Я говорил вам, что знаю направление поиска, но еще не нашел ответа. Росс согласился со мной, что надо вам рассказать, но нет никакой необходимости посвящать еще кого-либо.
— Вы не могли бы уйти и закончить свои исследования где-нибудь в другом месте?
Зак поднял глаза и долго смотрел на нее. Он прищурился, взгляд был темнее, чем когда-либо раньше.
— Вы правда хотите, чтобы я ушел? Почему, Брэнди? Я каким-то образом угрожаю спокойствию вашего духа?
— Вы — угроза? Для меня? Вы шутите.
Брэнди сама почувствовала, что ее голосу не хватает уверенности.
— Если вы настаиваете, оставайтесь. Я не собираюсь рисковать своей карьерой, доводя Росса до бешенства.
Зак, казалось, не слышал ее:
— Вы так и не ответили, почему не задержались и не выслушали меня вчера вечером.
Она передернула плечами.
— Отсрочка вроде мало что изменила. Или вы не это собирались вчера мне сказать?
Поколебавшись, он ответил тихо:
— Не совсем.
Он, несомненно, имеет в виду, что у него была заготовлена отредактированная версия, а теперь, когда его поймали за руку, ему пришлось рассказать всю историю до конца. Что ж, ничего удивительного.
— Извините меня, Зак, но у меня еще есть работа.
Она снова уселась за стол и взяла каталог, который держала в руках, когда он вошел. Она даже не могла вспомнить, что, собственно, она там рассматривала.
Он встал и придвинул стул к ее столу.
— Тогда надеюсь увидеть вас завтра.
Если только я не увижу тебя первой, подумала Брэнди.
Будь у нее побольше сил, Брэнди стащила бы гирлянду с камина, ощипала иголки и выбросила с балкона, как конфетти, — там внизу сад, вот и было бы удобрение.
Будь камин настоящим, а не газовым, Брэнди затолкала бы гирлянду туда, потом поднесла бы спичку, услышала взрывной треск смолы — и в один миг все улетело бы с дымом.
Но, может быть, и к лучшему, что ничего Брэнди не сделала. Истребление гирлянды могло стать катарсисом для нее, но Брэнди знала, что воспоминания, воплощенные в этой гирлянде, так легко не уничтожишь. Пока жива, она будет помнить ту ночь, когда Зак тщательно устраивал зеленые ветки на камине — а потом целовал ее, чтобы скрыть... может быть, и не прямую ложь, но полуправду уж точно.
Сложность была отчасти в том, что она искренне понимала, в каком положении он оказался. Он дал слово в деле, касающемся бизнеса, а порядочный человек свое слово не нарушает. Она понимала, что Зак попал в ловушку и формально вообще ничего не мог сделать. Он не мог сообщить ей правду, не предупредив Росса, и не мог сказать ей вообще ни слова, не солгав — по крайней мере в подтексте.
Подобные вещи случались иногда и с ней, и она выходила из положения точно так же. Как же она могла винить его, если он вынужден был так поступать?
Но сердце ее говорило, что, если бы она была ему небезразлична...
Кончай себя изводить, сказала она себе. Любовь не всегда бывает взаимной — неужели ты даже этого не усвоила после Джейсона?
Брэнди отчаянно заботилась о нем, это точно. Потом, когда все было позади и боль отступила, она поняла, что, возможно, отчаяния там было даже больше, чем заботы. Незадолго до того она лишилась матери, и ей необходим был кто-то, чтобы чувствовать себя нужной, чтобы быть как-то связанной с миром. Джейсон с удовольствием играл роль — до тех пор, пока ему это было удобно и пока Брэнди не требовала от него ничего более серьезного.
Но Зак был не такой, в глубине души она знала это всегда — даже тогда, когда еще думала, что опыт с Джейсоном убережет ее на этот раз. Даже когда считала Зака всего лишь еще одним беспечным, беззаботным молодым человеком, ищущим приятного времяпрепровождения и мало думающим о будущем, — даже тогда где-то в самой глубине ее сердца жила догадка о том, что он — другой.
