– И что бы Пирс без тебя делал?
Не успела она ничего вымолвить, как к ним подлетела еще одна дама из администрации, чмокнула воздух возле щеки Сюзанны и протянула руку Марку, объявив без особых предисловий:
– Мы только что говорили о вас с друзьями!
– Какая честь! Сюзанна их познакомила.
– Мы поспорили: моя подруга утверждает, что вы имеете непосредственное отношение к Элвису Херрингтону; я лично в этом несколько сомневаюсь. Не разрешите ли наш спор?
– Боюсь, что нет, – без энтузиазма откликнулся Марк. – Элвис Херрингтон на класс меня выше, наравне с Миллерами из Норзбука, – куда мне до него.
Сюзанне пришлось сдерживаться, но, когда дама отошла, она немедленно констатировала:
– А это еще более низко!
– Зато правда. Ты же знаешь, как меня раздражают такие сравнения! Ну кому какое дело, кто мои родители.
Это не ответ, всего лишь удачная увертка; ну, сейчас она ему покажет… И тут Марк вдруг рассмеялся – усмотрел что-то забавное. Боже, как давно она не слышала его смеха – целую вечность… Сердце подпрыгнуло – рассмеяться бы вместе с ним. Боль, похороненная где-то в самом дальнем уголке памяти и так внезапно давшая о себе знать, отразилась в ее глазах. Счастье, что он на нее не смотрит… Ей удалось взять себя в руки и заставить смотреть в ту же сторону, что и Марк, – не составило труда понять, кто привлек его внимание.
– Отвернись, ты ведешь себя просто неприлично! – прошипела Сюзанна.
Марк послушался и тут же спросил:
– Кто эта леди с собачкой на руке?
– Это не собачка, а норковое боа. Только не спрашивай меня, почему она надела его в середине июня, – я все равно не знаю.
– Жа-аль… а я подумал, раз можно с собаками, так не взять ли мне в следующий раз О'Лери…
Этого еще не хватало!
– Кстати, она не относится к тем, о ком я тебе говорила. Один из директоров, с кем подписываются все главные бумаги, – тот высокий, полный джентльмен в абрикосовом галстуке.
– И сколько здесь таких?
– Около дюжины.
– Да, а я только девять насчитал.
– Не волнуйся, они своего не упустят.
Как бы в подтверждение ее слов к ним приблизился тот самый, в абрикосовом галстуке.
– Вы ценитель искусства, мистер Херрингтон?
– Несомненно, – ответила вместо него Сюзанна. – Марк признался мне на днях, что его любимая телевизионная передача «Работы мастеров», конечно, после бейсбола и, надо думать, футбола.
– А также баскетбола и хоккея, ну, может быть, еще комедий, канала новостей, прогноза погоды и еще двух-трех передач. Да, без сомнения, «Работы мастеров» – во главе моего списка. Я даже посылал деньги в редакцию передачи, чтобы приобрести их рекламный журнальчик, – надо же мне знать, о чем пойдет речь в следующий раз.
Кажется, Марк чрезвычайно доволен собой… Джентльмен нервно поправил галстук, явно шокированный.
Сюзанна замерла в благоговейном ужасе: знал бы Марк, кто перед ним – один из крупнейших спонсоров общественного телевидения!
– Ну а в последнее время, – продолжал Марк, не обращая ни на кого внимания, – у меня появились особенно веские причины интересоваться искусством – надо позаботиться о коллекции Цируса.
Двое членов Совета директоров, стоявшие неподалеку, умолкли на полуслове. В большой группе людей рядом наступила полнейшая тишина – у Сюзанны возникло впечатление, что внезапно они втроем оказались на необитаемом острове.
– Так вот, уверен, вам будет небезынтересно узнать, что я принял решение относительно того, как поступить с коллекцией.
Сюзанна чуть не зажала уши – только бы не слышать, какой приговор произнесет Марк. Еще мгновение – и свершится самое ужасное: он скажет, что отдает коллекцию в другой музей… Марк подождал, пока стихнет шепот, и громко, чтобы все слышали, объявил:
– Из-за того, что здесь Сюзанна, я решил со временем частями передавать коллекцию музею «Диаборн».
Боже, уж не почудилось ли ей? Она с изумлением смотрела на Марка. Почему он так решил, ведь она ничего не сделала, чтобы его убедить. Мысли ее путались, а он между тем поднял руку вверх, а другой обнял ее за плечи, призывая к тишине.
– Минутку внимания! Часть коллекции будет передаваться каждый раз, как Сюзанна переспит со мной.
ГЛАВА ПЯТАЯ
В музее «Диаборн» настала небывалая тишина, стихли даже смешки в задних рядах, когда до всех
