Аманда вся напряглась. Она пыталась убедить себя, что он сделал это замечание мимоходом, особенно не задумываясь. Но не удержалась и подняла на него взгляд. От панического страха у нее расширились зрачки.
Чейз сдавленно ахнул.
– Так вот кто ты такая, – прошептал он. – Бог мой, так вот кто ты.
Она не знала, что именно дало ему ключ к разгадке. Наверняка не детский выговор ее имени; Чейз и раньше его слышал из уст Ники. И ее изумленная реакция тоже вряд ли повинна в этом, поскольку Чейз подсознательно угадал правду еще раньше, иначе не сделал бы своего замечания.
Возможно, все дело было в рассеянном свете, упавшем на их склоненные друг к другу лица – ее и Ники. Улавливать оттенки чувств на лицах людей, определять их сходство было частью профессии Чейза, но у него не было причины смотреть на них двоих с этой точки зрения. А потому он и не заметил – до сегодняшней ночи, – что, несмотря на явные отличия, зеленоглазая соломенная блондинка и темноволосый мальчуган с глазами цвета ореха очень похожи друг на друга. Более того, черты их не просто напоминали друг друга, они были идентичны.
Аманда тоже это заметила, в гостиничном холле, в день их приезда, в тот самый день, когда она в первый раз за четыре года увидела Ники Уортингтона. Вообще в первый раз с тех пор, как ему исполнилось три дня от роду и она, надев на него ярко-желтую кофточку с вывязанными зайчиками, поцеловала его на прощание и отдала в руки адвоката, занимавшегося усыновлением.
Совершенно очевидно, что ей не уйти от признания. В голосе Чейза она уловила уверенность. Да и в любом случае она не стала бы лгать; она ни за что не отказалась бы от своего ребенка.
Ники засопел во сне. Аманда уложила его снова на подушку, подождала, чтобы убедиться, что он крепко уснул, после чего осторожно соскользнула с кровати.
Голос Чейза прозвучал низко и жестко:
– Куда это ты направляешься, Аманда?
– В гостиную. Или ты предпочитаешь обсудить все прямо здесь, чтобы уже окончательно его разбудить? – Она не обернулась и не посмотрела, идет ли он за ней.
Разумеется, он пошел. Он вышагивал по гостиной, включая все лампы, что попадались на его пути, словно выносить темноту вдруг стало выше его сил. Свет теперь казался куда ярче, чем несколько часов назад, когда он предложил ей бокал шампанского. Даже лампы в камере пыток, направленные в лицо обвиняемого, вряд ли горели ярче, подумала Аманда.
– Итак? – Он как бичом хлестнул. – Не расскажешь ли ради разнообразия правду?
Аманда облизала губы, подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.
– Я никогда не лгала тебе, Чейз. Раньше ты меня ни о чем не спрашивал.
– С какой стати я стал бы спрашивать, черт возьми!
Она проигнорировала это замечание.
– Но ты абсолютно прав. Я родная мать Ники.
Голос у нее дрожал, как, впрочем, и колени, которые вдруг отказались ей служить.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Чейз неожиданно упал на диван – как марионетка, у которой обрезали ниточки-поддержки. У него был такой вид, словно он сам не верил собственному обвинению, и теперь, когда его страхи подтвердились, жизнь ушла из его тела.
Аманда стояла посреди комнаты и, ломая руки, смотрела на него. Частое дыхание с шумом вырывалось из ее полураскрытых губ.
– Ты давно это знала? – Сейчас он говорил ровным, едва ли не безжизненным тоном.
Дыхание Аманды стало чуть спокойнее. По крайней мере он не кипит от злости. Возможно, они просто все обсудят…
– Всегда, – отозвалась она почти охотно.
Он впился в нее пронзительным взглядом.
– Этот проходимец стряпчий обещал хранить тайну. Ты ничего не должна была узнать!
– Адвокат и не назвал мне фамилий его приемных родителей, Чейз. Сказал только, что устроил моему малышу великолепное будущее.
Чейз что-то буркнул сквозь зубы, и Аманда была рада, что не уловила смысла. Хватит с нее и раздражения в голосе; похоже, она переоценила спокойствие Чейза.
Аманда еще раз провела кончиком языка по пересохшим губам.
– Если уж быть абсолютно точной, то я знала не
– Полагаю, ты его узнала? – съязвил Чейз. – Изо всех младенцев в мире ты моментально узнала своего?
Она не винила его за сарказм.
– Звучит довольно глупо, не правда ли? Но я действительно его узнала. Он был как две капли воды похож на мои младенческие снимки.
Чейз недоверчиво покачал головой.
– А тебе не кажется весьма неправдоподобным совпадением тот факт, что ты случайно наткнулась на этот снимок в журнале?
– Нет, не кажется. Понимаешь, я ведь следила за тем фильмом. – Он промолчал, и через несколько секунд Аманда сделала еще один пробный шаг. Пока он все-таки слушает… – Хотя меня и не было в то время в Спрингхилле, все же фильм снимался в моем родном городе, и мне было очень интересно читать о твоей с Дезире работе в «Зиме моего сердца». К тому же той весной у меня и занятий-то других не было, кроме телевизора да чтения.
Он смотрел на нее холодным взглядом, без намека на сочувствие или понимание. Впрочем, а чего она могла ожидать?
Она прокашлялась.
– Так или иначе, но Дезире сама, если ты помнишь, сообщила в том интервью все данные малыша.
– Ее так и распирало от материнской гордости.
– Верно, – сдавленно подтвердила Аманда. – Сначала я и сама не могла поверить – мне действительно это совпадение казалось слишком неестественным. Но я не могла поверить и в то, что она всю свою предполагаемую беременность проработала, да еще умудрилась сохранить ее в тайне. Плюс еще дата рождения ребенка, его рост и вес и даже маленькая родинка на плече. Позже я сравнила тот снимок со своими детскими фотографиями…
– И убедила себя, что Ники – твой сын.
Аманда недоверчиво воззрилась на него. Неужели он собирается подвергать этот факт сомнению – особенно теперь, когда он собственными глазами увидел их сходство?
– Могу назвать тебе фамилию адвоката. Держу пари, даже газетчики не слышали о Лютере Бейне.
Чейз, вздохнув, покачал головой, затем пересек всю комнату и остановился, глядя в темноту за окном.
– И когда ты планировала уронить мне на голову эту бомбу, Аманда?
Она покачала головой – совершенно бесполезный жест, поскольку он стоял к ней спиной.
– Никогда.
– Даже когда решила провести ночь со мной?
– Конечно. Я знала, что очень скоро ты исчезнешь из моей жизни.
– Ну, еще бы тебе не знать, – сухо отозвался он.
Она не понимала причин его сарказма, но где-то в глубине души была убеждена: для нее очень важно заставить его поверить ей.
– Знаю, все это очень неприятно, но…
– Это первая твоя мысль, с которой я от всей души согласен!
Она сделала еще одну попытку:
– Но пойми, отдавая его, я поклялась никогда не искать встреч ни с ним, ни с его родителями. И к этой
