чувствовала, что уже не может остановиться.
Он повернулся к ней.
— Нет, Морея. Потому что не могу работать против тебя. Хотя работать против тебя все же лучше, чем ничего. Но раз ты предпочитаешь, чтобы мы вообще не контактировали... — Он взялся за ручку двери.
Морея подлетела к нему, схватила за рукав.
Она не знала, как это случилось, но в следующий момент уже прижималась к нему всем телом, ее разгоряченная кровь, казалось, проникла в него, сделала их одним целым...
Он жадно целовал ее, потом мягко отстранил от себя.
— Прости, — сказал он. — Но если хочешь знать, я отказался от дела Дейзи Пэкстон именно поэтому.
Когда он снова взялся за дверную ручку, она воскликнула:
— Ты не смеешь уходить от меня, Ридж!
Он остановился, но ручку не выпустил. И ничего не говорил.
— Ты... значит, я тебе небезразлична, Ридж? — спросила она тихо.
Он пробормотал что-то, она не разобрала. Потом сказал:
— Нет, я веду себя так с каждым адвокатом, против которого работаю. Черт возьми, Морея, если тебе необходимо...
— Потому что я думаю... я знаю... ты мне небезразличен, Ридж.
Несколько минут в комнате царила тишина. Оба стояли не шелохнувшись. Молча. Не дыша.
Второй поцелуй был слаще первого. Он прижал ее к себе.
— Когда я впервые поцеловал тебя там, в гараже, ты казалась такой испуганной, такой огорченной...
— Потому что меня никто в жизни так не целовал. И я действительно была огорчена, потому что ты перепутал все мои мысли. Я не понимала, что со мной происходит.
— А я подумал, будто слишком далеко зашел, — признался он. — Решил, что испугал тебя и ты больше никогда ко мне и близко не подойдешь. А на следующий день, на коктейле у Брэдли, ты так вела себя со мной, что я утвердился в этом. При виде меня на твое лицо будто опускалась завеса.
— Я думала, ты дразнишь меня.
— Дразню? Ты считаешь, что я флиртую со всеми женщинами-адвокатами?
— Не знаю, — честно ответила Морея.
— Это был единственный способ обратить твое внимание.
— А почему ты рассмеялся, когда я рассказала тебе об идее моей матери сделать вид, что мы встречаемся?
— Я просто удивился и немного рассердился, что тебе такая мысль почему-то никогда не приходила в голову. А я ждал и постоянно делал намеки, которые ты никак не хотела понять. И с каждой нашей новой встречей все больше и больше влюблялся в тебя.
Морея чувствовала головокружение, как будто совершила полет на ракете от отчаяния к счастью.
— Ты знаешь, я бы никогда не отказалась от дела Трента Пэкстона, если бы не влюбилась в тебя. Потому что не смогу теперь противостоять тебе, по крайней мере в суде.
— Ну и хорошо. Значит, нам с тобой есть смысл иметь общую практику.
Морея покачала головой.
— Не уверена, что это было бы хорошо. Например, я так и не согласна с тобой в деле моего отца.
— Знаю. Но я не мог...
— Если бы ты хотя бы предупредил меня о его решении...
— Но Чарлз строго-настрого запретил мне вмешивать тебя. Даже когда я сказал ему, что ты уже в этом деле по уши...
— Ты так ему сказал?
— И не только это. Он знает, что я влюблен в тебя, знает, что предстоящее замужество — фальшивка, знает...
— Ты все открыл ему? Зачем?
— Я пытался убедить его все рассказать тебе, но он категорически отказался.
Морея кивнула.
— Он хотел, чтобы я оставалась его дочерью, а не адвокатом.
— Может быть. Лично я больше заинтересован в том, чтобы ты стала моей женой, а не партнером...
— Женой... — Она никогда не думала, как замечательно звучит это слово.
— Да. Ты вовсе не обязана работать вместе со мной...
— Я подумаю об этом, Ридж. Пока я не готова к такому решению.
— Я тебя не тороплю. И даже не буду настаивать, чтобы ты взяла мою фамилию. Но выйти замуж за меня ты должна.
— Хорошо, я согласна.
— Значит, я начинаю обдумывать брачный контракт, — усмехнулся Ридж.
— Ридж, зачем...
— Нет уж. Однажды ты сказала, что без этого не выйдешь замуж.
— Да, но это было до того, как...
— До того, как ты полюбила меня? — с надеждой спросил Ридж. — Но видишь ли, дорогая, когда люди влюбляются, весь их здравый смысл улетучивается. Нет, нам определенно нужен контракт.
Он достал ручку и написал что-то на листке бумаги, потом протянул ей.
“В горе и радости, в богатстве и нищете, в болезни и здравии вместе до самой смерти”.
— Ну, такой контракт я подпишу, — сказала Морея, обнимая его.
