этому удивляться. Ведь Шарлотта никогда не замечает того, что ты для нее делаешь, так почему ты ждешь этого от других?
– Черт возьми, Спенс…
– Пойми меня правильно. Я вовсе не хочу сказать, что все твои благие поступки бесполезны. Например, завтрак мне очень понравился. – Он неопределенно махнул рукой. – Просто порой становится неловко находиться рядом с госпожой Щедростью.
Шарли долго смотрела на него.
– Знаешь, Спенс, – наконец мягко произнесла она, – я начинаю радоваться тому, что мы с тобой здесь застряли.
– Да ну? – недоверчиво ответил Спенс.
– Еще пара таких дней, и я буду просто счастлива, что у тебя не нашлось никаких объяснений тому происшествию с Венди. Потому что в этом случае я ведь могла бы и простить тебя!
Шарли с силой опустила кружку на стол, расплескивая суп.
Спенс и бровью не повел.
– Тебе невыносима мысль о том, что ты не идеальна?
– Я? Идеальна? Спенс, после того, что произошло, какое ты имеешь право критиковать меня…
Она умолкла, не в силах подобрать подходящие слова. Впрочем, Спенс все равно ее не поймет.
Оставив на столе нетронутый сандвич, Шарли быстро ушла в противоположный угол комнаты, как можно дальше от Спенса, и уселась в кресло к нему спиной.
Наступила тишина, нарушаемая лишь ровным шипением горящего газа и завыванием ветра на улице.
Через четверть часа Шарли, услышав скрип двери черного хода, вскочила с кресла. Как бы сильно они ни поссорились со Спенсом, нельзя допустить, чтобы он отправился пешком к дому Бакстера. Ему точно не известно, куда идти, на улице холодно, лекарство только начало действовать…
Хотя это не ее дело. Если он такой идиот, что решил выйти на улицу больной, не ей его останавливать. Тут Спенс прав: она ему не сиделка, и не служанка, и не начальник.
Дверь снова заскрипела, и появился Спенс с охапкой дров. Ногой закрыв за собой дверь, он направился к камину.
Шарли, не в силах решить, следует ли ей отчитать его за то, что он вышел на улицу раздетый, или же сказать, как она рада тому, что он вернулся, прикусила язык и промолчала.
Опустившись на корточки перед камином, Спенс принялся терпеливо разжигать огонь. Дождь захлестывал даже под навес, дрова отсырели и вот теперь упрямо не желали загораться.
Разведя наконец огонь, Спенс направился не к кушетке, а уселся на подлокотник кресла Шарли. Та постаралась отодвинуться от него как можно дальше, но все же не смогла защититься от исходящего от него запаха дыма, смешанного с ароматом одеколона.
Скрестив руки и широко расставив ноги, Спенс смотрел на огонь.
– Извини. Я не имею права критиковать тебя. Мне не должно быть никакого дела до твоих отношений с теткой.
– Именно так, – натянуто ответила Шарли.
Спенс вздохнул.
– Послушай, Шарли. Хаммондс-Пойнт – городок маленький. Мы должны научиться глядеть друг другу в лицо. Злость, которая горит у тебя в душе, делу не поможет.
– Ты прав. Хотя, тебе следовало бы подумать об этом до того, как притаскивать Венди на благотворительный вечер.
Спенс пробурчал что-то вполголоса. Шарли, не расслышав его слова, собиралась было переспросить, но он продолжал:
– Извини. Признаюсь, я поступил необдуманно.
Шарли подождала немного, но дальнейших разъяснений не последовало. Наконец она спросила:
– Это было еще одной слабой попыткой все объяснить?
– Нет. Похоже, оправдываться бесполезно. Так или иначе, после того как ты вернула мне перстень, я больше не обязан перед тобой отчитываться. – (С этим Шарли поспорить не могла.) – Я просто думал, нам надо научиться вежливо общаться друг с другом.
Вежливо! Если бы все сложилось по-иному, сейчас она должна была бы идти с сияющим лицом навстречу мужчине, с которым решила связать свою жизнь. Интересно, обратил ли Спенс на это внимание? Как же далеко они ушли – от клятв в вечной любви до отчаянных попыток быть вежливыми на людях!
Хотя, если хорошенько подумать, неудивительно, что сегодня они оба постоянно срываются. Если учесть стресс, под действием которого они находятся, то вообще странно, как до сих пор еще ничего не взорвалось.
Но Спенс, в общем-то, прав. Хаммондс-Пойнт – маленький город, и чем больше неприязни друг к другу они будут выказывать на людях, тем дольше будут продолжаться пересуды. Раз они не могут достичь согласия, единственный выход – притворяться.
Шарли заерзала в кресле, не в силах выразить свои чувства словами.
Но Спенс, кажется, прекрасно понял, о чем она думает.
– Стоит попробовать, правда?
Шарли заставила себя кивнуть, и Спенс печально улыбнулся. У Шарли внутри все перевернулось. Это несправедливо!
Спенс встал.
– Слушай, здесь хоть карты есть?
Неужели этот глупец полагает, что она сядет играть с ним в покер? Она постарается быть вежливой, но о дружбе нечего и мечтать!
– Поищи в шкафу, – небрежно махнула рукой Шарли. – А я что-нибудь почитаю.
Рассеянно кивнув, Спенс начал выдвигать ящики.
Услышав его восторженное восклицание, Шарли обернулась и увидела у него в руках обшарпанную коробку. Девушка даже не представляла себе, что можно так радоваться мозаике.
– А чем ты собирался здесь заниматься целую неделю? – язвительно спросила она.
– У меня в машине остался портфель с деловыми бумагами.
– Отличный отдых, – пробормотала Шарли, гадая, взял бы Спенс этот портфель и на Багамы.
Она вернулась в большую комнату с книгой, а Спенс, насвистывая, принялся отбирать кусочки мозаики с ровным краем, раскладывая их по цвету на столике. Сняв с кушетки подушку, Шарли устроилась на толстом ковре перед камином и начала читать.
Но, как выяснилось, роман был далеко не таким захватывающим, каким казался на книжной полке, к тому же фальшивое насвистывание Спенса выводило Шарли из себя. Отложив книгу, она уставилась на огонь и стала обдумывать, как бы повежливее попросить Спенса замолчать. Однако веки ее мгновенно налились свинцом, и девушка, сняв очки, решила минутку вздремнуть.
Очнулась Шарли, когда в комнате было уже темно. Она обнаружила, что укутана в теплый плед, причем так туго, что сперва ей показалось, будто это смирительная рубашка. Распутав плед, девушка уселась на полу, протирая глаза.
На столе – зажженные свечи, Спенс, прищурившись, разглядывает кусочек мозаики.
– Ты так испортишь зрение, – сказала Шарли.
Точнее, попыталась сказать – в середине фразы она зевнула.
Спенс, однако, ее все же понял. Оторвавшись от мозаики, он улыбнулся.
– Ты проголодалась?
– Вообще-то да, – призналась Шарли.
Сказать по правде, она умирала от голода; ее неотступно преследовали мысли о несъеденном сандвиче.
Шарли попыталась вспомнить, что лежит в холодильнике. Яйца надо съесть как можно скорее, иначе они замерзнут, если их вынести на улицу вместе с остальными скоропортящимися продуктами…
– И я тоже. Ты спала целую вечность. – Уложив кусочек на место, Спенс взял следующий. – Поскольку пиццу по телефону заказать нельзя, я решил потушить мясо и испечь булочки. Мясо, разумеется, из банки,
