Боялась очень я в полицию попасть, Однако же сея беды не миновала, Попалася в нее и тамо ночевала, Но случай вдруг меня пречудный свободил; Не знаю, кто меня в кафтан перерядил, И тако поутру, мне выбив палкой спину, Пустили из нее на волю как детину…» Елеся у нее тут речи перебил: «Ах, жонушка! я сам в ту ночь в полицьи был; Так выпущена ты в моем оттоль кафтане, Затем что я и сам вон вышел в сарафане, Но только кто меня одел в твой сарафан, Не знаю, для того что был я очень пьян. Потом в Калинкином я доме очутился, В котором весь я пост великий пропостился». На то ему опять рекла его жена: «Когда я из тюрьмы была свобождена, Не знала, где в мужском деваться мне кафтане; Пошла и пробыла ту ночь в торговой бане; Потом я перешла жить в дом к секретарю, Которого еще поднесь благодарю: Приказного казна на всякий день копилась, А с тем и жизнь моя по радостям катилась. Но вдруг несчастие навеяло на нас, Когда о взятках в свет лишь выпущен указ,[42] Которым разорять людей им запрещали, А казнь преступникам строжайшу обещали; Тогда к поживкам он уж средства не нашел, Доволен прежним быв, в отставочку ушел, С хищением своим и с Питером расстался, Затем что на себя не очень полагался. А я сегодня, встав почти с зарею вдруг, Попалася на сих мошенников я двух. Они мне давеча навстречу лишь попались, Взглянули на меня и тотчас приласкались; Хотели для житья мне место показать. Но нечего тебе мне более сказать, Ты видел их самих намеренье безбожно, От коего бы мне избегнуть невозможно, Когда бы от него не ты избавил сам, И тако я должна тебе и небесам». Когда бы Елисей не светский был детина, Так много бы труда имела тут дубина, Которою бы он хозяйку пощунял; Но он уже как весь поступок светский знал, Словесный выговор он ей употребляет И более ничем ее не оскорбляет, Спросил лишь у нее: имеет ли пашпо́рт, А та его впреки: «Зачем, мой свет, без порт?» И оба как они друг другу изъяснились, Скорее, нежель бы кто думал, помирились. С пашпо́ртом он велел немедля ей идти По прямо бывшему ко Питеру пути И тамо ей велел в Ямской хотя пристати, Дабы возмог ее со временем сыскати, А сам, простяся с ней, остался в том леску, Где думал утолить и ревность и тоску, Которые его тревожили безмерно, Что сердце женино ему не очень верно, Хотя он сам вовек не спускивал куме; Однако ж у него всё немец на уме. Когда мой Елисей о немце размышляет, В то время Вакх к нему Силена посылает, Дабы он утолил Елесину тоску, Отведши прямо в дом его к откупщику, Который более был всех ему досаден, А Елисей и пить и драться очень жаден. Уже его Силен за рученьку берет И прямо в дом к купцу богатому ведет, Который на уезд какой-то водку ставил. Привел и в нем его единого оставил, Сказав ему, чтоб он то делал, что хотел, А сам ко пьяному дитяте полетел. Елеся мой стоит и о попойке мыслит И водку в погребе своей купецку числит. Сей был охвата в три и ростом был высок, Едал во весь свой век хрен, редьку и чеснок, А ежели ершей он купит за копейку, Так мнил, что тем проест он женью телогрейку. Год целый у него бывал великий пост, Лишь только не был скуп давати деньги в рост; И, упражняяся в сей прибыльной ловитве, Простаивал насквозь все ночи на молитве, Дабы господь того ему не ставил в грех, Казался у церквей он набожнее всех. А эдакие все ханжи и лицемеры Вдруг християнския и никакия веры. Умолкните шуметь, дубравы и леса, Склони ко мне свои, читатель, ушеса; Внимая моея веселой лиры гласу, Подвинься несколько поближе ко Парнасу И слушай, что тебе я в песне расскажу; Уже на ямщика как будто я гляжу:
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату