повинного человека.
– Да, он или еще какой-нибудь, – протянула Триша. – По-моему, на его месте мог оказаться кто угодно из их поселка, все они одинаковы, эти черномазые.
Наступило напряженное молчание. Джина медленно поднялась.
– Извините, – отчетливо проговорила она, – я ухожу спать. Доброй ночи.
Маленькие легкие ножки танцовщицы вынесли ее в ночь.
– Что ж, по-моему, Джина права, – ровным голосом заметила Элен. – Я тоже прощаюсь.
Один за другим компания растаяла, остались только Триша, Джон и поглощенный раздумьями Алекс; он все еще лихорадочно пытался спасти хоть что-нибудь из обломков своих надежд.
– Ты предупредил, чтобы они это замяли? – без предисловий спросил он.
– Кого предупредил?
Лицо Алекса исказилось от гнева.
– Кого, кого! Полицейских, кого же еще! Если убедить миссис Мацуда, что скандала не будет, может быть, поместье еще удастся продать. Японцы помешаны на скандалах.
Он что – из ума выжил? Джон смотрел на брата, распаляясь все сильнее.
– Боже правый, умерла женщина, а ты думаешь только о чертовой сделке! Она работала у нас с самого детства. С ней ты… – Он прикусил губу и замолчал. Не стоит выкладывать это при Трише, но уж если кому из мужчин заботиться об Элли, так это ему!
Алекс побледнел.
– Не учи меня, Джон-Джон, – тихо проговорил он. – Веди себя хорошо и сделай ради сделки все, что можешь, как и положено послушному младшему братику, а потом мы подумаем о тепленьком местечке для тебя, как условились, помнишь?
Джон попытался рассмеяться.
– Ты кое-что упустил, старший братик, – сказал он столь же глумливо, как Алекс. – Я не хочу продавать Кёнигсхаус! Хоть ты мне предложишь двадцать тепленьких местечек, мне нужен только он! Эта ферма для меня не просто деньги, не шанс быстро заработать, она – живое существо, частичка каждого из нас! И если ты хочешь нанять слугу, чтобы передавал твои поручения этим болванам Джорджу и Роско, дай объявление в «Острэлиен», а я не собираюсь помогать тебе в грязных делишках!
– Грязные делишки, вот как? – Алекс наконец овладел собой. – Я думал, ты хоть это сможешь сделать, ни на что другое ты не пригоден! Конечно, очень здорово, когда за тебя кто-то может все продумать! – Он поднялся, изгибаясь по-змеиному. – Прошу прощения. – Вежливый кивок Трише. – Постараюсь перехватить этих двух болванов, как их называет Джон, прежде чем они вернутся в город и начнут распускать языки. Впрочем, можно связаться с ними по радио в машине. Я ненадолго. – Он торопливо вышел.
Джон сжал кулаки и едва сдерживался, чтобы не треснуть себя по лбу. Зачем он затеял этот глупый спор? Карты пока у него в руках, Кёнигсхаус все еще принадлежит ему.
Ну и вечер! Сначала нашел спрятанные папки отца с гнусными секретами, потом это.
А Элли – такая ужасная смерть. Трогательное создание, угасшее в самом расцвете…
Ему нужно побыть одному.
Он повернулся к Трише – она все так же покачивалась в кресле, поигрывая со стаканом вина, и с ее губ не сходила опасная усмешка.
– Доброй ночи, – отрывисто сказал он.
Она встала.
– Да, пора ложиться. Ты проводишь меня к домику для гостей?
Спускаясь по лестнице от парадного входа в пахнущую корицей ночь, Триша зацепилась каблуком и споткнулась, едва не упав.
– Не возражаешь? – спросила она, беря Джона под руку. Они медленно шли по траве, он чувствовал, как ее тяжелая полная грудь прижимается к его телу, и оно помимо воли откликается. Эта женщина притягивала его животной чувственностью, хотя, вспомнив о маленькой легкой фигурке в белом платье, всего несколько минут назад с достоинством выбежавшей из столовой, он чуть не сгорел от стыда. Но он не мог отрицать, что еще сильнее сгорать заставляет его женщина, идущая рядом.
– Ну, вот мы и пришли!
Он пытался говорить радостно и бодро, но попытка вышла неудачной, как плоская шутка, и Триша пропустила его реплику мимо ушей. Она сделала к нему шаг, потом еще один, их разделяли считанные сантиметры.
– Алекс зовет тебя младшим братом, – прошептала она. – Но знаешь что? По-моему, ты милашка!
Джон понимал, что сию же секунду должен уйти. Но лесть оказалась сладкой.
– Конечно, – язвительно отозвался он. – Все так говорят.
Вместо ответа Триша подняла руку и провела длинным накрашенным ногтем по его груди, обходя сосок. Кровь его вспыхнула в яростном возбуждении. Впервые в жизни он ощущал призыв опытной женщины, которая знает, что делает. Причиняя невыносимые муки, Триша расстегнула ему ворот, и ее рука скользнула под рубашку, поглаживая его торс. Другой рукой она обвила его за шею и медленно потянула вниз, прижимаясь губами к его губам.
О, как она целовала! Джон с удивлением обнаружил, что, хоть его тело и пылает огнем, мозг из последних сил тщится сохранить остатки самоконтроля. Он отчаянно желал ее и понимал, почему в каждом взгляде Алекса сквозит похоть.
