возгласы. Повернув голову, он увидел бегущего человека, прыгающие от восторга, жестикулирующие фигуры. Забег на длинную дистанцию. Он подобрал камешек и начал подбрасывать его на ладони. Он все еще ощущал вялость, апатию. Еще три дня, может быть, четыре — и они получат приказ, и неумолимые колеса военной машины завертятся снова: разработка планов атаки, грузовых манифестов, кодов, диспозиций войск, графиков совещаний, тренировочных учений, разборов состоявшихся репетиций; и все это с одной целью — захватить удерживаемую противником территорию и уничтожить его гарнизон. Все это для того, чтобы булавки с флажками, стрелы и черные линии на картах можно было бы передвинуть на новый рубеж…
— А для чего понатыканы все эти заборы, вон там? — спросил Бен, показывая рукой. — Вон те низкие столбы с натянутой на них проволокой?
— О, это, наверное, старая сеть против акул, — ответила Хэлли.
— Акул? У вас водятся акулы? Они плавают прямо здесь?
— Очень даже возможно! — беззаботно расхохоталась Хэлли. — Пошли, Джойс. Пусть эти саламандры отлеживают себе бока.
Гулко ударяя ступнями по песку, она побежала к воде. Джойс последовала за ней медленнее, покачивая бедрами. Когда вода дошла ей до пояса, она решительно нырнула с головой и выплыла несколькими ярдами дальше, взбивая ногами белую пену. Мужчины молча наблюдали за девушками.
Совсем другим тоном Бен спросил:
— Что сказало начальство?
— Подготовка по полной программе: стрельбы, тренировочные марши на большие дистанции, полевые тактические занятия, строительство оборонительных сооружений. Все, что полагается.
— Господи, пусть бы эти штабные крысы сами попробовали заниматься всей этой чертовщиной, — с раздражением продолжал Бен. — Пусть бы поползали по дерьму, пряча головы от минометного огня. Хоть бы с неделю. Хотел бы я… — начал он, но, не докончив фразы, умолк. — Ладно, наше дело помалкивать. Как ты думаешь, Сэм, что мы вытянем на этот раз?
— Не знаю. Думаю, Маданг или Улинган.
— Боже, только бы не Новую Британию. Дик говорит, что береговой наблюдатель оценивает численность японцев в Рабуале в сто шестьдесят тысяч. — Он лихорадочно почесал голову и с комическим негодованием медленно повторил: — Сто шестьдесят тысяч…
— Сэм, идите в воду! — позвала Джойс. — Здесь так чудесно! Вы не пожалеете…
Девушки стояли на мелководье; их мокрые, сверкающие в лучах солнца стройные фигуры вырисовывались очень четко, и казалось, что это первые женщины, появившиеся на земле. Хэлли показала куда-то, и обе они, прикрыв руками глаза от солнца, устремили взгляд в направлении берега. Дэмон навсегда запомнил эту картину: две ярко очерченные гибкие фигуры на фоне голубого моря и бледного, затянутого дымкой неба Австралии.
— Идите сюда, эй, вы! Вода такая теплая и приятная…
— Какого черта мы лежим, Сэм? Пошли к ним.
— Пошли.
Они поднялись и направились к воде.
«
Сегодня сразу же произошло столкновение двух несовместимых характеров — он и Дик. Впрочем, это можно было предвидеть. Колкий, рассудительный янки и порывистый, импульсивный виргинец. „Всякий, кому требуется больше трех минут на принятие решения по любому вопросу, ни к черту не годен, тем более для командования войсками“. Собирается провести смотр, говорит, что хочет, чтобы дивизия знала его. Можно не сомневаться, солдаты и офицеры будут знать его. Смотр, может быть, и неплохая мысль, но я сомневаюсь. Нам всегда не хватает времени.
Хотя и медленно, но дивизия набирает силы. Ничто не приносит такого успеха, как сам успех. Прямо-таки новая крылатая фраза. Теперь снабжение поступает все нарастающим потоком, организационно-штатное расписание и табель имущества разбухают. Три месяца назад ради нас никто и пальцем бы не шевельнул.
На прошлой неделе Донни прибыл в Великобританию. Короткое письмо, полное вынужденных иносказаний, новых словечек. Читая его, неожиданно почувствовал страх. Дай бог, чтобы им дали достаточно времени для боевой подготовки. Захотелось быть поближе к нему, чем сейчас. Солдату не дано достаточно хорошо знать своих детей; ты должен был бы знать их, но возможности нет — жизнь военного такая неустроенная, связана с частым!! разлуками, полна всяких условностей. Вот уже пять недель от Томми нет ни строчки. Она всегда будет цепляться за мысль, что это я подействовал на Донни, она упорно не верит, что прошлой осенью во всех своих письмах (одно было даже написано в разгар боев в Моапоре) я старался отговорить его. Просил его подождать по крайней мере до окончания учебы. Хотелось бы встретиться с его девушкой, она, кажется, неплохой человек. Он унаследовал от своей матери склонность к крайностям, действиям под влиянием импульса. Сколько изменений за последний год! Сколько страданий, честолюбивых страстей, сколько людей покинуло свои родные места, а ведь мы только начинаем воевать…»
«
