— Учти, у меня полминуты, не больше, пока мой Волков смотрит в другую сторону. Панк, мне нужно, чтобы на меня напали и похитили.
— Чего?!
— Соображай быстрей! Инсценировка! Черный «мерседес», мрачные личности выскакивают, хватают, тащат в машину, я жалобно кричу, Волков бросается на них, как лев, расшвыривает их всех, и я падаю ему на грудь.
— Сама придумала?
— Ну!
— Заметно. Прости, я не расслышал… кто расшвыривает?
— Волков.
— Ничем не могу помочь. Камикадзе в этом месяце не завезли.
— Очень смешно! Панк, миленький, ну ты же у нас богема! Неужели у тебя нет знакомых молодых актеров?
— Здесь каскадеры нужны, а не актеры. И еще ветеринар.
— Зачем?
— Чтобы в случае чего всадить твоему Волкову снотворное. Видела в цирке — мужик с винторезом стоит в проходе, когда хищники выступают? Это и есть ветеринар.
— Опять смешно, ха-ха! Панк, думай скорее, он меня сейчас уже найдет.
— Волынская, ты влюбилась, что ли?
— Не твое дело. Да. Ну?
— Думаю. В принципе… есть у меня одна фирмочка… ролевые игры, все такое… Нечто подобное они уже делали, правда, тогда у них работал классный парень… Жаль, его больше нет…
— Как нет?! Что с ним? Погиб, да?
— Хуже. Женился на клиентке, отошел от дел. Ну, за спрос денег не берут, так что… сценарий-то у них должен остаться. Я тебе перезвоню.
— Нет. Я сама. Когда?
— Давай завтра, часа в четыре, пойдет?
— Ага. Ой, Волков идет… Быстро рассказывай анекдот.
— Щас… Сидят две блондинки, одна говорит: давай в города сыграем? Другая: давай, а как это? — Ну, я город называю, а ты на последнюю букву тоже город называешь. — Здорово, давай. — Москва. — Амстердам. — Москва. — Амстердам…
Подошедший Волков с подозрением уставился на согнувшуюся от смеха Лизу, потом сухо кивнул Панку.
— Лиз, я же просил, не прячься.
— Жор, я не пряталась, я только на секундочку…
— Ладно, проехали.
К часу ночи веселье постепенно перешло в стадию легкой оргии. Наиболее приличные гости разъехались, оставшаяся молодежь сдержанно буянила под кустами и на полянках. Официанты деликатно отбирали у напившихся коллекционные фужеры, охрана под руководством все еще несколько ошеломленного своим неожиданным повышением Валеры лениво, но бдительно прочесывала территорию.
Сергей с Катериной уехали еще до полуночи, провожаемые криками «Горько!». В глаза Волкову брат Лизы так и не посмотрел.
Жора вглядывался в темноту, привычно отсматривал сектора обзора. Искал он Полянского — на данный момент тот был единственной ниточкой, связывавшей Волкова с потенциальными похитителями Лизы. Однако ни в одной богемной компании в парке Полянский не появился, и Волков решил, что псевдогей уже уехал.
Двенадцать лет назад Полянского называли коротко и просто: Фарт. Дело происходило на афганской границе, куда отряд «Сапсан» был послан для усиления. Жора тогда был старлеем, но после операции как раз и получил капитана…
Фарт руководил всей секретной частью операции, на базе появился всего два раза, и оба эти раза вел себя так, что только сумасшедшему могло бы прийти в голову назвать его «голубым». Жесткий, даже скорее жестокий мужик с холодными глазами и насмешливо искривленными тонкими губами. Те, кого он допрашивал, кололись сразу и сдавали всех, однако никого из пленных в живых он не оставил. Не самые радужные воспоминания…
Волков потер усталые глаза — и тут же вскинул их на подошедшего мужчину в строгом костюме.
На лице у Валерки отражалась вселенская печаль. Хороший мужик был Валерка, только очень не любил разговаривать. Длинные фразы его утомляли, а короткие — плохо удавались в плане информативности. Вообще, по жизни, Валерка больше всего любил простые и ясные команды — «Ложись!», «Огонь!», «Отставить!». Сейчас Валерке предстоял адский труд — поговорить с бывшим командиром и начальником в том смысле, что поддержать его…
— Егор Степаныч… я, короче… В общем, мы все с ребятами вам того… Вы не сомневайтесь! Любой! В любое время.
Жора усмехнулся.
— Все нормально, Валер. Из тебя выйдет отличный начохраны, даже не сомневайся. Если что, Заяц всегда подскажет, да и я никуда не денусь, просто… у меня будут немножко другие полномочия.
Валерка слегка приободрился.
— Егор Степаныч, я это… короче… Шнурок мне не понравился. Сегодня.
Это было что-то новенькое. Эдик в охране никаких сильных чувств обычно не вызывал. Волков насторожился.
— Что случилось?
Страдание на лице Валерки стало вовсе уж безмерным. Ему предстояло объяснить словами то, что он только чувствовал…
— Ну… он ведь обычно похож на эту… глисту… в обмороке. А сегодня, когда уезжал, по телефону говорил.
— Ну и что, Валер?
— Он вел машину и говорил по телефону.
До Волкова наконец дошло. Обычно отъездом Эдика приходили любоваться все свободные от смены охранники. Эдик вцеплялся в руль обеими руками и выезжал из широченных ворот медленными рывками, так, словно полз по узкой тропинке над бездонной пропастью. Поворотники он включал за километр до поворота. Тормозил одновременно и ручным и ножным тормозом. Другими словами, представить, что Эдик может РАЗГОВАРИВАТЬ ПО МОБИЛЬНИКУ ЗА РУЛЕМ, было категорически невозможно. Все равно что прийти на кухню и увидеть, как баба Шура курит «Данхилл» и делает себе френч-маникюр. Волков почесал в затылке.
— Валер, а ты, часом, не расслышал, что он говорил?
— А он ничего и не говорил особенного. Только «да», «нет» и «через три дня». Так… жестко говорил. Как мужик, короче.
Само по себе это ничего не значило. Или почти ничего. Потому что Валерка, возможно, и не занял бы призового места на конкурсе эрудитов или ораторов, но дело свое знал хорошо, и ежели Валерке что-то показалось странным… к этому стоило как минимум прислушаться.
Разумеется, нужно было принять во внимание и то, что Лиза только что дала Эдику отставку. В конце концов, если молодой мужик большую часть времени напоминает половую тряпку, свесившуюся из ведра, это еще не значит, что он и чувствует на таком же уровне. А если он был в нее влюблен? А если у него были с Лизой связаны определенные планы?
В любом случае, Эдика не стоило сбрасывать со счетов. Волков сказал тихо и убедительно:
— Валер, ты приставь к нему кого-нибудь из ребят. А Зайцу скажи, пусть попишет его звонки. Возможно, это все и ерунда, но не хотелось бы неожиданно выяснить, что под внешностью подыхающего от астмы суслика скрывается террорист международного уровня.
