правительству поскорее свалиться в могилу.
Лондонские политики начали с того, что 20 марта демонстративно прервали торговые переговоры Так как мы отнеслись к данному шагу с полным хладнокровием, то они перешли к другим мерам репрессивного характера, на подробностях которых здесь нет надобности останавливаться Достаточно будет сказать, что, несмотря на все усилия британского правительства, суд в Москве все-таки состоялся, причем один из английских инженеров был оправдан, трое высланы из пределов СССР, а двое приговорены к трем и двум годам тюремного заключения Однако лондонские политики, раз ступив на путь шантажа, уже не могли удержаться и, все больше скатываясь по наклонной плоскости вниз, довели дело до трехмесячной торговой войны между Англией и СССР. Британское правительство наложило запрет на советский импорт в Англию, в ответ на что Советское правительство наложило запрет на английский импорт в СССР. Эта торговая война была закончена лишь 1 июля 1933 г. в порядке взаимной отмены запрета на ввоз товаров другой стороны, а также высылки из СССР после помилования двух английских инженеров, приговоренных к тюремному заключению. 3 июля были также возобновлены торговые переговоры.
Да, трудностей в этих переговорах было очень много, трудностей, вытекавших из политики дискриминации в отношении СССР со стороны британского правительства (эти трудности не исчезли и после ликвидации торговой войны), но все-таки, сочетая твердость и гибкость в своей тактике, Советское правительство привело переговоры к благополучному концу. 16 февраля 1934 г. новое торговое соглашение было подписано. Правда, оно носило наименование «временное», однако с тех пор прошло свыше четверти века, а это «временное» соглашение все еще остается в силе и поныне регулирует развитие англосоветской торговли.
Какой след оставила в моем сознании тактика многоступенчатой дискриминации, примененная биртанским правительством в ходе борьбы за торговое соглашение? Какой вывод я невольно делал из опыта моей первой серьезной «дипломатической операции» в Лондоне?
Это отнюдь не расходилось с моими впечатлениями, полученными сразу по приезде в Англию Наоборот, это только подтверждало их правильность. Теперь я еще яснее видел, что правящая верхушка страны полна враждебности к СССР и идет ему на уступки только тогда, когда обстоятельства, над которыми она не властна, заставляют ее это делать В итоге чувство недоверия к правящей Англии у меня не только не уменьшилось, но еще более возросло С особенной остротой я испытывал это чувство в отношении определенной группы британских политиков, о которых мне еще придется говорить ниже, группы, ярким представителем которых был Саймон.
Официально переговоры с британской стороны возглавлялись министром иностранных дел Саймоном и министром торговли Ренсименом. Однако Ренсимен фактически в переговорах никакого участия не принимал. Он появился на протяжении всех этих 15 месяцев только два раза: на первом заседании, при открытии переговоров, и на последнем, в момент подписания торгового соглашения. В остальном Ренсимен совершенно не чувствовался, а лица из его аппарата в министерстве торговли, которые действительно вели переговоры, в большинстве были настроены разумно. Они искренне хотели развития англо-советской торговли и, поскольку им позволяли общие директивы британского правительства, старались не осложнять, а, наоборот, облегчать заключение торгового соглашения.
Иное дело Саймон и его аппарат. Несмотря на свое либеральное прошлое, Саймон 30-х годов был одним из самых непримиримых врагов Советской страны. В ходе переговоров он все время стремился не сократить, а удлинить путь к достижению соглашения. Это именно он выискивал всевозможные поводы для осложнения переговоров различными посторонними вопросами — вплоть до таких смехотворных, как цены на товары в магазинах «Торгсина». Сердце Саймона билось в унисон с интересами самых махровых представителей капиталистического мира вроде компании «Лена Голдфилдс», и ради них он готов был жертвовать даже интересами британской торговли В дополнение ко всему Саймон был человеком, не стесняющимся в выборе средств для достижения своих целей и широко пользующимся в борьбе таким оружием, как ложь и клевета. Духом Саймона (за вычетом некоторых приятных исключений) был проникнут в те годы и аппарат английского министерства иностранных дел.
Помню такой случай. Торговые переговоры подходили к самому концу. Все было урегулировано, за исключением вопроса о «Торгсине». Но Саймон из-за этого задерживал подписание торгового соглашения. Тогда я пригласил к себе известного либерального журналиста А. Каммингса, с которым у меня в те времена были хорошие отношения, и откровенно рассказал ему, почему до сих пор дело не закончено. На следующий день, 2 февраля 1934 г., на первой полосе «Ньюс кро — никл» под большим заголовком «Картошка британского посла» была опубликована ядовитая статья Каммингса, разъяснявшая истинную причину задержки в подписании торгового соглашения. Эта статья вызвала в политических кругах Лондона большое смятение. Лейбористский депутат Гренфелл сделал в парламенте запрос о том, какая существует связь между подписанием торгового соглашения и продовольствием английского посла в Москве. Официальный ответ давал сам Саймон. И что же он сказал? Саймон сказал буквально следующее:
«Нет ни слова правды в утверждениях, будто бы англо-советские торговые переговоры задерживаются из-за этого вопроса».
Вот до каких пределов доходила лживость Саймона! Надо ли удивляться, что этот факт только усиливал недоверие советской стороны к правящей Англии?
Кратковременная оттепель и ее причины
Примерно с середины 1934 года в англо-советских отношениях началась временная, вернее кратковременная, оттепель. Главных причин тому было две.
Первая причина состояла в том, что в январе 1933 года в Германии к власти пришел Гитлер. Сначала правящая Англия не принимала «фюрера» слишком всерьез. Я хорошо помню, как на протяжении всего 1933 года британские политики разных направлений — консерваторы, либералы, лейбористы — еще спорили по вопросу о том, удастся ли Гитлеру удержаться у власти Даже такой опытный государственный деятель, как Ванситарт, занимавший в то время ключевой пост постоянного товарища министра иностранных дел, как-то летом 1933 года в разговоре со мной сказал:
— У Гитлера очень много трудностей и врагов — внешних и внутренних… К нему относятся крайне подозрительно французы, бельгийцы, чехи, поляки… Внутри нацистской партии неспокойно… Есть люди, претендующие на первое место в ее рядах, с которыми Гитлеру не легко справиться… Не исключено, что внутренняя драка приведет нацистскую партию к развалу… Надо подождать да посмотреть.
Что же касается лейбористских лидеров, то они в большинстве были убеждены в недолговечности нацистского господства в Германии.
Однако с 1934 года, особенно же с середины этого года, после того как Гитлер уничтожил группу Рема и вообще разгромил внутреннюю оппозицию в своей партии, настроения в правящих кругах Англии стали меняться. Они начали понимать, что гитлеризм укрепляется и что с ним придется серьезно считаться, по крайней мере в течение целого ряда лет. Это вызвало в правящих кругах беспокойство и тревогу. В их памяти сразу воскресли события и обстоятельства первой мировой войны, когда Великобритании пришлось с величайшим трудом защищать свои мировые позиции от опасных покушений со стороны германского империализма. Стремления, лозунги, требования Гитлера явно предвещали возрождение старых планов германской гегемонии, сыгравших столь большую роль в развязывании первой мировой войны, — быть может даже в еще более грозной форме, чем тогда. Перед правящими кругами Англии все настойчивее вставал вопрос: что же делать?
Первоначальная их реакция сводилась к мысли: надо восстановить Антанту эпохи первой мировой войны, то есть военный союз Англии, Франции и России против Германии. Правда, вместо царской России теперь был Союз Советских Социалистических Республик, это было неприятно, очень неприятно, но в конце концов в международной политике руководятся не эмоциями, а практическими интересами. Если интересы требуют, приходится проглотить и горькое лекарство. Так случилось, что в описываемое время не только лейбористы и либералы, но даже многие консерваторы стали серьезно думать об улучшении отношений с
