— Прекратить что?
— Говорить... всякую чушь!
— Это не чушь. Это комплимент. Вы не признаете, Феррис, комплименты?
— Это не комплимент!
Он поднял голову и, перегнувшись через ее плечо, заглянул в глаза.
— Нет? — В голосе звучало искреннее недоумение.
— Нет, — сухо повторила она.
Митч с минуту разглядывал ее, потом пожал плечами.
— А я думал, это комплимент. — Он опустил голову на подушку, и его дыхание защекотало ей шею. — Мне нравится, когда мои женщины уютные.
— Я не ваша женщина, Да Сильва.
— О, правильно. Вы принадлежите прохиндею с дурной славой. Так?
— Если бы вы только знали, — скрипнула зубами Лейси.
— А я не знаю, — беззаботно хмыкнул он. — Но в любом случае прохиндей в Нью-Хейвене, а я здесь. Может быть, мне надо оказать любезность не только вашему дяде Уоррену, но и вам? Хотите, просвещу вас, что такое настоящие мужчины, а, Феррис?
— Вы не знаете, Да Сильва, что самое главное в настоящих мужчинах!
— Не знаю? — Теперь в голосе звучала явная издевка, он еле сдерживал смех. Рука его скользнула по ее бедру. — Хотите удостовериться?
— Нет! — вскипела Лейси и тут же пожалела о своей горячности. Это его только забавляет. — Верю вам на слово, — холодно добавила она.
— Вот так выдержка, — засмеялся он, но руку с бедра убрал, и хватка на талии ослабла. Как будто и не было с его стороны никаких опасных поползновений. — Тогда не беспокойтесь. Только расслабьтесь. Понимаете, Феррис, мы в одинаковом положении.
— Не по моей вине, — напомнила она.
— Вы разбили мою яхту.
— А вы похитили меня.
— Значит, мы оба жертвы обстоятельств.
— Жертвы дяди Уоррена.
— Неважно, кого. В любом случае мы заперты здесь, и ничего не остается, как извлечь из нашего положения хоть что-то приятное.
— Только не рассчитывайте, что я... что я... захочу...
— Заняться со мной любовью?
— Занятий любовью не будет!
— Не зарекайтесь, жизнь любит преподносить сюрпризы!
Лейси не хотела никаких сюрпризов. Для одного дня она уже получила их больше чем достаточно.
— Нет. Понимаете?
— Понимаю. — Митч вздохнул. — Вы в безопасности.
— В безопасности?
Она не чувствовала себя в безопасности. Ни капельки.
— В безопасности, — повторил Митч. — Я предпочитаю женщин, отзывчивых на любовь.
— А я не... — Она отодвинулась от него на самый край.
— Знаю, вы не из таких, — сухо подтвердил он. — Тогда перестаньте паниковать всякий раз, как я пошевелюсь.
— Я не паникую.
— Рад слышать.
Наступило молчание. Лейси лежала неподвижно, уже почти успокоившись, как вдруг — может, именно поэтому? — снова уловила теплую волну, исходившую от его тела, и вздрогнула. Митч насторожился.
— Простите, — пробормотала она.
— Вам теплее?
— Да. — Я уже закипаю, мысленно уточнила она и учтиво добавила: — Благодарю вас.
— Всегда рад, — сухо проскрипел он.
— А вам? Я имею в виду, тепло?
— А как вы думаете?
— Ну, я...
— Заткнитесь, Феррис, — сердито бросил он и через минуту заснул.
А Лейси не сомкнула глаз. Если и вздремнула, то совсем чуть-чуть. Она всегда трудно засыпала в непривычных условиях. Попав в незнакомую обстановку, вроде лагеря девочек-скаутов или загородных пикников, она обычно едва ли не до рассвета лежала с открытыми глазами, пока все остальные вокруг спали беспробудным сном. А провести ночь в объятиях Митча Да Сильвы... более непривычные обстоятельства и вообразить трудно.
А Митч... или он был одарен способностью засыпать в любое время и в любом месте, или привык спать, держа в объятиях чужих женщин.
Скорей всего, последнее ближе к истине. Во всяком случае, рассказы Денни произвели на нее именно такое впечатление.
Да, пока что Митч оставил ее в покое, но это вовсе не значит, что он отказался от всяких попыток. И, наверно, дело не в том, что он не нашел ее привлекательной. Она ведь совсем рядом, под рукой. Для большинства мужчин вроде бы этого достаточно.
Наверное, у него так болит лодыжка, что ему не до любовных утех. Или он просто решил, что всему свое время. Раз, два, благодарю вас, мадам, — видимо, это не в стиле Митча Да Сильвы. В особенности когда он висит на одном крючке с Лейси Феррис.
Хотя нет, это она, Лейси, «висит у него на крючке». Рыба на леске, с которой он играет, мучает, дразнит, пока не наступит подходящий момент и он не выдернет жертву из воды.
Он сказал, что любит женщин, отзывчивых на любовь. Вероятно, думает, дам ей немного времени, и Лейси Феррис станет податлива как воск — только помани. Будь он проклят. Это несправедливо!
И еще несправедливей, что ей было так хорошо, когда его руки обнимали ее. О чем говорилось в старой басне? Дядя Уоррен вечно разглагольствовал на эту тему. Всякий раз, как ей хотелось рискнуть, он буквально долбил ее этой басней.
— Этого делать нельзя, — долдонил он. — Ты кончишь, как та лягушка.
У Лейси в печенках сидела пресловутая лягушка дяди Уоррена. В басне она была, нахваливая себя за рисковость, в котелке с водой, поставленном на плиту. Пока воду нагревали, она наслаждалась теплом, а потом сварилась заживо.
Лейси всегда считала эту байку чепухой. А сейчас первый раз подумала, что дядя Уоррен нет-нет да и выдаст по случайности что-нибудь толковое.
Как ей выжить этой ночью в теплых объятиях Митча Да Сильвы?
Она удрала с кровати, едва рассвело. Не потому, что ей было неудобно, — нет, ей было чересчур удобно.
Сначала она немного подремала, потом часа два поспала. А когда Митч заворочался, проснулась и обнаружила, что он лежит на спине, а она устроилась в изгибе его руки, голова у него на груди, а нога на его ноге. Тихонько, сверхосторожно Лейси отодвинулась и соскочила с кровати.
Когда она уходила, он что-то протестующе промычал, и Лейси заметила, что брови у него сошлись на переносице. Затем выражение лица смягчилось, и он снова уснул. Слава небесам. Уроки по этикету в выпускном классе не предполагали подобной ситуации. Но и ежу понятно, что выбраться из этой ситуации было бы гораздо труднее, если бы он проснулся, когда она еще блаженствовала в его объятиях.
Интересно, подумала она, а прежде женщины уходили от него? Наверно, нет. Митч Да Сильва из тех мужчин, которые оставляют первыми.
Ее он никогда не оставит, твердо решила Лейси. Потому что никогда не сможет сделать своей
