давнишнему врагу. Все эти разговорчики 'настоятеля', что таким образом он сделает Мияяму своим должником и в дальнейшем извлечёт из этого выгоду, чушь собачья. Разве можно верить человеку, отрёкшемуся от того, в чём он чуть ли не клялся, не далее как прошлой осенью?! Не такой Гисукэ дурак, чтобы поверить сладким речам Тадокоро.
Поезд остановился на большой станции. Глянув в окно, Гисукэ увидел среди пассажиров, вышедших из соседнего вагона, седого сутулого старика. Удивившись, он вгляделся пристальнее и понял, что обознался, приняв его за Мицухико Сугимото.
Сугимото, бывший директор частной железной дороги, человек, имевший немалое влияние в провинциальных финансовых кругах, в своё время сделал неплохую карьеру. Приёмный сын дзайбацу, он женился на девушке из этого же высокого клана, царившего в Осакско-Киотском регионе, и, когда дзайбацу инвестировали частную железную дорогу, был назначен её директором-распорядителем. На этом посту он оставался долгие годы, стал лицом чрезвычайно влиятельным и пользовался всеобщим уважением. Однако его происхождение — не родной, а лишь приёмный сын дзайбацу — послужило тормозом в дальнейшем продвижении по службе: в главную контору Сугимото не перевели. Когда подошёл возраст, он удалился от дел и переехал в Асия, небольшой городок, находящийся на железнодорожной линии Осака — Кобе. Родной сын или приёмный, но Мицухико Сугимото бесспорно был незаурядным финансистом, и в пору расцвета в этих кругах его иначе как 'наше светило' не называли.
Когда поезд тронулся и, оставив позади ярко освещённую станцию, пошёл среди тёмных полей, на Гисукэ снизошло озарение.
На следующий день Гисукэ Канэзаки снова сел в поезд на сей раз Осакского направления. Жене он рассказал о делах лишь в общих чертах, упомянул, что слухи оправдались, и строго-настрого наказал никому ничего не говорить. Даже если к ней зайдёт Гэнзо Дои и будет спрашивать, где директор, придумать что- нибудь, но ни в коем случае не ставить его в известность о том, что происходит. В последнее время он перестал доверять Гэнзо, поняв, что с ним надо держать ухо востро.
Итак, Гисукэ Канэзаки решил сделать ставку на Мицухико Сугимото. До Кобе поезд идёт пять часов. За это время необходимо обдумать, как вести себя со стариком.
Вчера ночью в поезде Гисукэ пришла мысль выдвинуть кандидатуру Сугимото на пост мэра. Дело в том, что Мияяма многим обязан Сугимото. В свою бытность директором Сугимото опекал начинающего политического деятеля и, помимо всего прочего, оказывал ему финансовую поддержку. Если не он, Мияяма никогда не занял бы такого прочного, как сейчас, положения в политических кругах Мизуо, не стал бы одним из главных заправил в этом городе.
Если выдвинуть на пост мэра кандидатуру Сугимото, Мияяма не посмеет возражать. Мияяма всем обязан Сугимото, в Мизуо это факт общеизвестный. Скажи он хоть слово против — общественность на него ополчится, и он сразу же прослывёт безнравственным наглецом, лишённым совести, чувства долга и благодарности, лезущим на рожон ради осуществления своих честолюбивых замыслов. А это Мияяме невыгодно. Он может потерять голоса. Граждане Мизуо в массе своей добропорядочные, не лишённые сентиментальности обыватели, ещё не переставшие верить в законы дружбы и в теплоту человеческих отношений. Мияяма должен это понимать — он сообразительный. Ему ничего не останется, как только снять свою кандидатуру.
И вообще против Мицухико Сугимото никто в городе возражать не станет. Ведь в Мизуо нет ни одного преуспевающего человека, который в своё время не получил бы хоть какой-нибудь помощи от Сугимото. Пусть сейчас он отошёл от дел, его влияние в секторе частных железных дорог всё равно очень велико. Кроме того, ему принадлежит немало примыкающих предприятий: пакгаузы, портовые склады, универмаги, земельные компании. Кандидатуру Сугимото безусловно, поддержат все граждане Мизуо: им будет лестно иметь мэром такого известного и уважаемого деятеля.
Гисукэ, когда вчера ночью ему пришла эта мысль, чуть не пустился в пляс в пустом, замусоренном мандариновой кожурой вагоне. Если бы не тот старик на станции, издали так похожий на Сугимото, возможно, на него и не сошло бы такое озарение. Идея великолепная! Ничего лучше не придумаешь, чтобы натянуть нос Синдзиро Мияяме. Гисукэ уже представлял позеленевшее лицо своего давнишнего врага.
Весь вопрос заключался в том, как уговорить Мицухико Сугимото. Ему уже семьдесят. Не совсем ещё старый, но для начала политической карьеры возраст достаточно преклонный. Сугимото живёт в спокойном уединении, вдали от суеты, и — хоть он связан прочными узами с краем, — возможно, у него не возникнет желания стать мэром провинциального города. Он абсолютно свободен, богат, состоит в родстве с дзайбацу Осакско-Киотского региона; зачем ему лишние хлопоты? Может рассердиться и как следует отчитать за подобное предложение.
Гисукэ Канэзаки тоже был из тех, кого Сугимото не обошёл своими милостями. Гисукэ казалось, что старик ему симпатизирует. Правда, так считал каждый, кто относительно близко общался с Сугимото, ибо последний — как личность по-настоящему крупная — всегда был любезен и благожелателен. Но ведь человеку хочется верить, что его хоть немного выделяют среди прочих, и Гисукэ вспоминал, как старик хвалил его за прямой, открытый характер, за честность. Сугимото был не дурак выпить, высоко ценил сакэ 'Дзюсэн', и Гисукэ всегда посылал ему к Новому году бочонок любимого, напитка.
Думая обо всём этом, Гисукэ то обретал, то терял надежду уговорить Сугимото. В конце концов он оценил свои шансы как пятьдесят на пятьдесят. Впрочем, уговоры вряд ли помогут. Надо просто попросить, вложив в просьбу всю душу. И сразу будет понятно — да или нет.
Поезд прибыл в Кобе около двух часов дня. Гисукэ, не мешкая, взял такси и отправился в Асия. Особняк Сугимото находился в верхней части городка. Гисукэ немного беспокоился, застанет ли хозяина дома, ведь ехал он без предварительной договорённости. Но вряд ли старик часто отлучается.
Лет пять-шесть назад, когда Гисукэ был здесь в последний раз, позади особняка живописно зеленела поросшая кудрявыми деревьями гора. Сейчас рощу вырубили, гора оголилась, и единственным, довольно сомнительным, украшением её были красные и зелёные крыши, возвышавшиеся над каменной кладкой оград.
— Я соорудил себе сад, рассчитывая, что зелёная гора послужит ему задним планом. Но разве можно в наше время что-нибудь загадывать? Гору использовали под строительство жилья, зелень изничтожили, весь вид мне испортили. Да и воздух теперь загрязнённый… Вот она, унылая действительность: зелёные горы пожухли, воды иссякли…
Эту тираду хозяин произнёс, как только они, после первых приветствий, устроились в гостиной, выходившей в сад.
Мицухико Сугимото, сложив на коленях руки, окинул свои владения задумчивым взглядом. Сутулостью, белоснежной головой, он, действительно, очень походил на того старика на станции.
— Ты молодец, — сказал он, переведя взгляд на Гисукэ. — Правильно живёшь, не даёшь себе расслабиться, всё время в действии… Я, как видишь, тоже ещё жив, пока не болею… Очень тебе благодарен за сакэ. Попиваю 'Дзюсэн' помаленьку каждый вечер. Отличная штука! Ну а что слышно у вас в городе? Всё без перемен?
Из-под нависших морщинистых век на гостя глядели острые, как у маленькой птицы, глазки. 'Постарел, — подумал Гисукэ, — но ещё вполне бодрый, сможет поработать'.
Улучив удобный момент, Гисукэ заговорил. Рассказал, как бурно в последнее время развивается Мизуо, какие проблемы в связи с этим возникают и как трудно их порой решить. Гражданам очень хотелось бы, чтобы городом управлял кто-нибудь из крупных деятелей, пользующихся всеобщим уважением. Поэтому нижайшая к вам просьба: согласитесь выставить свою кандидатуру на пост мэра… Всё это Гисукэ изложил со свойственными ему горячностью и красноречием.
Мицухико Сугимото слушал, уронив седую голову, а когда Гисукэ кончил, поднял на него свои по- птичьи мелкие глазки.
— Благодарствуй… А Мияяма с этим согласен?
Сугимото, живя в уединении, вдали от всяческой суеты, тем не менее был прекрасно осведомлён обо всём, что про исходит в тех краях, где он некогда работал, и понимал, что реальная политическая власть в Мизуо принадлежит Синдзиро Мияяме.
Значит, сделаем так, продолжал старик. — Мияяму надо поставить в известность. Если он согласится, я подумаю над этим любезным предложением…
В общем, забрезжила надежда.
