Зато в монастыре собрались почти все деревенские детишки. Они играли обломками и пытались угадать, что к чему относится.
Смотри! Вот чья-то кость!
Никакая это не кость. Обычный кусок дерева.
Нет, кость. Видишь, какая тут шишка на конце?
Ужас какой! Брось сейчас же!
Осторожно! Сюда идет чужеземец!
Это тот, который был с князем Гэндзи. Ну, тот, с двумя пистолетами.
Это не он. Это какой-то другой.
Бежим! Он пришел нас убить!
Джимбо! — улыбнувшись, заявил Горо и заковылял к нему. — Джимбо! Джимбо!
Нет, Горо, нет. Это не Джимбо. Пойдем отсюда поскорее!
Это Джимбо! — воскликнула Кими и помчалась к нему. Глаза ее сделались круглыми от изумления. — А зачем ты так оделся?
Мне нужно сделать кое-что такое, чего в другой одежде не сделаешь. — Он взглянул на яму. Похоже было, будто сюда перетащили весь порох из близлежащей оружейни, да и взорвали одним махом. — Что случилось?
И на Джимбо обрушился целый поток новостей.
Тут, когда ты ушел, было большое сражение…
Погибли сотни самураев…
Князь Гэндзи попал в ловушку…
Джимбо, Джимбо, Джимбо…
…голова Сигеру в ящике…
…мушкеты на стенах…
…конные самураи пошли в атаку…
…все в крови, с головы до ног…
Кое-что оставалось неясным. Но Джимбо услышал достаточно, чтобы понять: при князе Гэндзи был чужещемец по имени Су-та-ку, и он уцелел в обоих битвах. Когда битва окончилась, он обыскал развалины Мусиндо — искал Джимбо. Женщина невероятной красоты — наверняка какая-то знаменитая гейша — спросила у Кими, не знает ли она, где Джимбо, и Кими сказала госпоже, что он ушел в горы, медитировать. Тогда госпожа заговорила с Су-та-ку на его языке. Кими не поняла, что она сказала.
А потом дети принялись столь же настойчиво сыпать вопросами, и Джимбо рассказал им, как погрузился в медитацию и перестал замечать ход времени, и его посетили три ангела, посланцы Майтрейи, будды грядущего, и возвестили, что всем детям из этой деревни суждено вечное счастье — все они возродятся в Сухавати, Чистой земле Амиды, будды Сострадательного света.
Поздно вечером, когда дети ушли, Джимбо прошелся по изменившуся почти до неузнаваемости монастырю. Старк был здесь. Он вернется. Может ли Джимбо превзойти Старка в искусстве стрельбы? Возможно, когда-то и мог бы. Но не теперь. Старк наверняка все это время тренировался, а он — нет. Старк уложит его прежде, чем он успеет достать револьвер из кобуры.
Нет, это будет слишком просто. Надо устроить засаду. Старк охвачен горем и гневом. Он позабудет об осторожности. Да, засада сработает.
Лишь через несколько дней, проведенных в Эдо, Эмилия достаточно пришла в себя, чтобы отпустить Старка. Гэндзи делал все, чтобы Эмилия живейшим образом участвовала в создании маленькой церкви для вновь отстроенного «Тихого журавля», и это пошло ей на пользу. Однако же, под глазами у нее залеги тени, и былая жизнерадостность пока еще не вернулась к девушке. Слишком уж мало времени прошло. Эмилии нелегко было позабыть чудовищную бойню, произошедшую у нее на глазах. И все-таки она уже начала изредка улыбаться.
Вам непременно нужно так скоро вернуться в монастырь?
Да, Эмилия. Непременно.
Девушка посмотрела на револьвер сорок четвертого калибра, прицепленный с бедру, и второй револьвер, поменьше, засунутый за пояс, и не стала вдаваться в распросы.
Вы вернетесь?
Вообще-то собираюсь.
Неожиданно Эмилия обняла Старка и крепко прижала к себе. Слеза упала ему на шею.
Берегите себя, Мэттью. Пообещайте мне, что вы будете осторожны.
Обещаю.
Гэндзи отправил со Старком Таро и еще пятерых самураев. Они знали, что им следует довезти чужеземца до деревни, а оттуда он уже в одиночку пойдет в Мусиндо. Старк не говорил по-японски, они не говорили по-английски. Потому они ехали молча.
Старк думал, что молчание окажется ему в самый раз, но вышло иначе. Его начали одолевать воспоминания. И он не мог от них избавиться. Его любовь к Мэри Энн была сильнее его ненависти к Крузу.
«Это счастливейший день в моей жизни, Мэттью. Клянусь», — сказала Мэри Энн.
«И в моей тоже», — отозвался Старк.
Они с Мэри Энн, Бекки и Луизой стояли в тени рощицы, на земле, которая теперь принадлежала ему, на совершенно законных основаниях. «Думаю, здесь мы построим наш домик. Вот тут будет сад. Цветы и всякие овощи. А тут — загон для коров».
«А где будут свиньи?» — полюбопытствовала Бекки.
«Никаких свиней», — сказал Старк.
Бекки моргнула, недоверчиво и удивленно.
«Никаких свиней», — сказала она Луизе.
«Никаких свиней», — согласилась Луиза.
Мэри Энн посмотрела на Старка.
«Это ее первые слова. Она прежде не разговаривала».
«Никаких свиней?» — переспросил Старк.
«Никаких свиней», — кивнув, ответила Мэри Энн.
«Никаких свиней», — повторила Луиза.
«Никаких свиней!» — заливаясь смехом, воскликнула Бекки.
И вскоре все они смеялись. Они хохотали и никак не могли остановиться. А потом, все еще продолжая улыбаться, присели в тенечке.
Луиза так и не стала болтушкой. Это уж скорее было по части Бекки. Но теперь она стала время от времени вставлять словечко в разговор. Иногда ее побуждала разговориться тень от облака, иногда — порыв ветра, а иногда — наоборот, безветрие. Бывало, что она останавливалась пообщаться с каким- нибудь деревом или пробегающим мимо оленем. А когда Луиза была счастлива, что с недавних пор случалось частенько, она бормотала себе под нос: «Никаких свиней!»
Если он и дальше будет об этом думать, от мыслей плечи его закаменеют, а руки сделаются неловкими, и Круз застрелит его на раз плюнуть. Старк это знал, но ничего не мог с собой поделать. Мэри Энн и девочки стояли у него перед глазами — улыбались, смеялись, что-то говорили.
Старк привязал коня к дереву и зашагал в сторону монастыря; в правой руке у него был револьвер сорок четвертого калибра, в левой — тридцать второго. Он не собирался состязаться в скорости выхватывания револьвера. Это вам не иайдо с револьвером. Он отыщет Этана Круза и убьет его. И все. Надо быть осторожным. Круз может оказаться где угодно. Старк пожалел, что у него нет с собой дробовика.
Кучка детишек следом за Кими перебралась через заднюю стену Мусиндо.
Тише! — прошептала она. — Нас накажут, если заметят.
Другая девочка прижала ладошку к губам Горо.
