нужным углом и вскрыть себе живот. Но даже так он вскорости истек бы кровью и умер, если бы не одно, совершенно неожиданное, событие.
Его спасением занялась Мидори.
— Господин, что вы делаете?!
Ёримаса, плача от гнева и бессилия, попытался провести клинок вниз, в живот, но сбившаяся одежда его не пускала. Мидори же обоими руками ухватилась за рукоять меча и дернула изо всех. Ёримаса в этот момент держал меч за клинок, ухватив его через ткань кимоно, и его захват оказался слабее, чем у Мидори. И в результате Мидори грохнулась на пол вместе с мечом.
Мидори бросила меч и кинулась обратно к Ёримасе. Он сам и пол вокруг него были залиты кровью. Мидори видела, как кровь толчками выливалась из кошмарной раны в животе. Она попыталась зажать рану, но у нее ничего не получилось.
— Помогите! Помогите! Отец! Отец!
Мидори сорвала с себя оби, испортив тщательно вывязанный узел, и прижала его к ране. Кровь была повсюду. Ее потрясло, что кровь все еще текла из Ёримасы. Откуда только? Ясно же, что там уже ничего не могло остаться.
— Помогите!
Да куда же все подевались?! Мидори не могла больше ждать. Если Ёримасе не помочь, он умрет.
Она выскочила из комнаты и кинулась искать отца.
— Лучше бы ты дал мне умереть, — сказал Ёримаса. — А так мне теперь придется начинать заново. Отвратительно, не так ли? Самурай, который не может покончить с собой с первой попытки.
— Я горжусь тобой, — сказал Киёри.
Ёримаса повернулся на кровати, чтобы лучше видеть отца, и скривился от этого усилия.
— Я знаю, почему ты попытался зарезаться, — сказал Киёри. — Ты хотел удержаться от насилия по отношению к этой девочке.
— Ничего ты не знаешь, — отрезал Ёримаса. — Я в любом случае не прикоснулся бы к ней. Я попытался убить себя потому, что я оказался ближайшим Окумити, только и всего. Если бы там был ты, я бы попытался убить тебя. Для тебя ничего не имеет значения, кроме твоих пророчеств. Ты прислал ее мне, словно животное на бойню к отверженным.
— Пророчество будет исполнено. Ты женат. Ты жив. Наследник родится в должный срок. В этом я нисколько не сомневаюсь.
— Ты в конце концов выжил из ума, старый дурень. После такого несчастья князь Нао ни за что не допустит сохранения этого брака. Даже Яблочный князь не согласится смириться с подобным позором. К нынешнему моменту эта история наверняка уже разошлась по всей стране. А я все равно умру, как только ко мне вернутся силы.
— История никуда не разошлась, — сказал Киёри, — потому что ничего не случилось. Свадьба прошла хорошо. Молодожены провели вечер за беседой, после чего молодая жена отправилась в покои к матери, чтобы приготовиться к переезду в «Воробьиную тучу». А тем временем молодой муж и его отец пользуются щедрым гостеприимством князя Нао.
— Такое постыдное происшествие все равно не утаить.
Киёри улыбнулся.
— Ты кое о чем забыл. Тем вечером, прежде чем ты пришел к Мидори, князь Нао отослал из замка всех женщин. Так что эту историю распространять некому.
— Я не буду спать с ребенком.
— Знаю. Я и не ждал, что ты будешь.
Теперь Ёримаса оказался сбит с толку.
— Тогда как же ты намереваешься получить наследника?
— Он появится, когда настанет срок. А до тех пор ты будешь опекать и защищать Мидори. В свое время она станет женщиной и будет готова к осуществлению брачных отношений.
— Чушь какая. Такое бывает только в сказках. А я завершу начатое, как только поправлюсь.
— Тогда сперва убей Мидори, — сказал Киёри. — Она думает, что ты попытался покончить с тобой, потому что она жестоко разочаровала тебя. Ее терзает нестерпимый стыд. Она сказала матери, что если ты умрешь, она тоже не будет жить.
— Это уже не моя забота, — сказал Ёримаса и закрыл глаза.
Киёри ничего на это не сказал. Но на губах его появилась и на некоторое время задержалась улыбка.
— Моей матери было семнадцать, когда она родила меня, — сказал Гэндзи. — Как и предсказал дед, отец защищал и опекал ее до тех пор, пока она не выросла и не стала готова к браку.
— Такие разительные перемены в характере обычно являются результатом религиозного откровения, — сказала Эмилия. — Не это ли произошло с вашим отцом?
— Нет, — отозвался Гэндзи. — Он никогда не отличался особой религиозностью. Это было нечто совершенно иное.
— И что же именно?
— Он изменился, потому что познал, что такое любовь.
— А! — улыбнувшись, произнесла Эмилия — Очень умно с вашей стороны. Вы снова вернулись к этому вопросу. Надеюсь, вы не станете снова утверждать, что это нельзя выразить словами?
— Я не говорил, что этого нельзя выразить словами. Я сказал, что это трудно сделать. Теперь, когда я рассказал вам о моих отце и матери, вы должны понять мое определение.
— Итак?
— Мой отец жил в ненависти, потому что не способен был думать ни о ком, кроме себя. Можно сказать, что в этом суть ненависти. Он изменился, потому что обрел в моей матери человека, который значил для него больше, чем он сам, и о котором он заботился больше, чем о себе. Таково мое определение любви. — Гэндзи взглянул на Эмилию. — А ваше?
Эмилии не хотелось, чтобы на глаза ей наворачивались слезы, а когда они все-таки навернулись, ей не хотелось, чтобы они потекли по лицу. Когда же они все-таки потекли, она решила не обращать на них внимания и сказала:
— Мое точно такое же, мой господин.
Часть III
Вчера, сегодня, завтра
Глава 10
Виды из главной башни
Память обольстительна и коварна.
Если ты помнишь мало, ты тщетно стараешься вспомнить больше. Если ты помнишь много, ты все равно стараешься помнить больше. В обоих случаях ты будешь вспоминать то, что льстит тебе, и не обращать внимания на прочее. Не правда ли, забавно, что память никогда не подводит тебя в этом? Ты непременно найдешь то, что ищешь.
А если ты помнишь все?
