Том 9. Стихотворения 1928

ты спроси
     Александр Сергеича:
— Что вы любите? —
         «Я?
           Люблю —
и блеск, и шум, и говор балов,
и в час пирушки холостой
шипенье пенистых бокалов
и пунша пламень голубой^*».
Прекрасной
        дамы
        тень сквозная
мелькнет
       в бутылочной длине, —
а пьяный
       Блок
      бубнит:
         «Я знаю,
я знаю — истина в вине»^*.
Пенится
      бокал золоторунный…
Петербурговы буруны
черных
   роз
     намели пучки…
«И тотчас же в ответ что-то грянули струны,
исступленно запели смычки»^*.
А Северянин
      в эти
разливы струн
      и флейтин
влез
  прейскурантом вин:
«Как хорошо в буфете
пить крем-дэ-мандарин»^*.
Сдавались
     флейты
        пастушеским дудкам;
колючками рифм,
        как репей,
Сергей Есенин
      пристал к проституткам:
«Пей, выдра, пей!»^*
Куда пойдешь?!
          И годы назад
Маяковский
        мечтал и мяк,
сидел
      в пролетавших ночах,
            «гл аза
уткнув
   в желтоглазый коньяк»^*.
А «Травиаты»
      из театров,
           из маленьких и больших,
расканареивались
        по воздушной волне…
Пей
  и подпевай,
          безголос и фальшив:
«Налейте, налейте бокалы полней!»^*
Пока
     заморские
         шипучие три́нкены^*
лакали
   дворяне,
тянул
      народ,
         забитый и закриканный,
бочки
      разной дряни.
Попы поощряли:
           «Терпите, братие,
пейте,
       причащайтесь, как велит вседержитель.
На Руси
   веселие пити,^*
не можно
     без водки
         жити»^*.
И под скрип телег,
        и под луч луны
пили
     и зиму и лето…
Аж выводились
         под Москвою