– Вот именно… Потом пилот вдруг заметил, что мы залезли в эту самую Сферу. Туб начал паниковать, еще уверял, будто не прокладывал курс через этот район…
Шестоперов внезапно замолчал – он вспомнил, откуда ему знакомо имя собеседницы. Визброй и Хирин Гзуг как-то упоминали таренийку Наршаду, которая была возлюбленной штурмана-ремеда Кузьма Петрович исподтишка посмотрел на спутницу. Лицо ее стало сосредоточенным, она буквально сверлила землянина испытующим взглядом, так что Шестоперову почему-то вспомнился особист, допрашивавший его осенью сорок первого, когда их эскадрилья потеряла четыре корабля. Именно «кораблями» назывались в те времена дальние бомбардировщики.
А его спутница резко изменилась. Взбалмошная девчонка, встречавшая Кузьму Петровича на космодроме, исчезла без следа… «Хорошая женщина, только чересчур суровая», – кто это оказал? Не то Шовит, не то Рин…
– Значит, вы абсолютно уверены, что в Черной Сфере антенны не разворачивались? – процедила она сквозь зубы. – Очень любопытно. И за борт ничего не выбрасывали?
Несколько удивленный ее настырным любопытством землянин задумался и припомнил обстоятельства легкой паники, охватившей навигаторов, когда экипаж «Лабиринта» узнал, что их занесло в Черную Сферу. Визброй стал беспокоиться, что мусорный контейнер переполнен, Ролианус отстрелил бак с отходами…
– Вот оно! – победоносно воскликнула Наршада. – Осталось узнать совсем немного – кто запустил передатчик в этот контейнер…
«Какой еще передатчик?» – недоумевал Шестоперов. Увы, ответа он не получил.
Похоже, интерес Наршады к землянину мгновенно упал до нулевой отметки. Теперь красавица- таренийка была поглощена собственными размышлениями и не обращала на Шестоперова ни капельки внимания. Потом она прибавила скорость и раздраженно пробормотала: дескать, руки-ноги следовало бы оторвать идиоту, который выстроил космопорт в такой глуши, откуда приходится столько времени тащиться через пустыню!
Пустыня? – Шестоперов непроизвольно поглядел в окно. Аэромобиль мчался на высоте около десяти метров, и в оранжевых лучах заката были видны рощи, густые высокие травы, кустарники, множество ярких цветов на склонах холмов.
– Почему вы обозвали такую прелесть пустыней? – удивился он. – По-моему, типичная степь. Вот озеро, деревья растут…
Наршада недоуменно посмотрела на него, пожала плечами, засмеялась и объяснила, что вся эта красота создана за последние десятилетия. Прежде Ратул был гладким каменным шаром без малейших признаков растительности, поэтому крепостной гарнизон располагался в подземных убежищах, оборудованных замкнутыми системами жизнеобеспечения – как на космических аппаратах. Сто с лишним лет назад, когда миллионы эвакуированных принялись обживать планету, правительство Гаффая разработало обширную программу экологического развития. За счет доставляемого из космоса льда образовались небольшие водоемы, постепенно вырастали города, окруженные зонами озеленения – пастбищами, лесами, садами, сельскими угодьями. Однако на протяжении полувека большая часть планеты по-прежнему оставалась каменистой пустыней.
Лишь в самое недавнее время, когда Ратул достиг потрясающего экономического прогресса, началась новая волна преобразования природы: через пустынные равнины пролегли дренажные магистрали и капилляры, обеспечивающие влагой буквально каждый квадратный метр грунта. Но до сих пор специальные компьютерные комплексы регулировали подачу воды, чтобы ни одна капля жидкости не пропадала даром.
Еще она сказала, что космические буксиры без конца подвозят на Ратул новые ледяные астероиды, так что площадь водоемов постоянно растет, пруды превращаются в озера, озера – в моря, скоро на карте планеты может появиться и первый океан. Экологи предполагали, что спустя столетие, или даже раньше, наладится естественный кругооборот воды и отпадет необходимость в принудительном распределении жидкости.
– Титанический труд, – проговорил восхищенный землянин. – Даже удивительно, как сумели вы управиться с такими грандиозными работами – ведь вас совсем немного.
– Да, нас мало, – гордо подтвердила Наршада. – Двенадцать миллионов гуманоидов, четыре миллиона долоков и около двух миллионов остальных. Но для ирригационных и строительных работ мы привлекаем инопланетную рабочую силу. Ратул расплачивается с их правительствами поставками машин, приборов и препаратов, которые создаются в биохимическом центре моего брага.
– Удивляюсь вашему брату… – Кузьма Петрович поспешил воспользоваться подвернувшимся случаем, поскольку прежняя тема явно исчерпалась, а продолжить разговор хотелось. – Крупнейший ученый – и вдруг полетел через полгалактики в качестве простого корабельного врача. А если бы я там в лесу не подоспел – черта с два спас бы его бронированный костюмчик!
– Ушафиан у нас авантюрист по натуре, искатель приключений, – проговорила Наршада, и в ее голосе не прозвучало осуждающих ноток. – Ему скучно жить на провинциальной планетке, душа рвется на галактический простор.
Она рассказала историю академика Мирана. Перед войной он считался лучшим учеником выдающегося маванорского исследователя принца Витлака. Принц, младший сын императора Аргала Четвертого, был далек от дворцовых интриг и посвятил все свои усилия проблемам изучения жизни и прочих загадок природы, из-за чего имел далеко не теплые отношения со старшими членами семьи. Тем не менее Витлак добился впечатляющих успехов, вплотную приблизившись к достижению вечной молодости. Ему просто не хватило времени, но вскоре после войны эвакуированный на Ратул биологический центр Ушафиана Мирана синтезировал первые варианты омолаживающей вакцины.
– Сначала он получил гормональный препарат для омоложения гуманоидов, – говорила Наршада – и сразу же испытал вакцину на своих родителях. В результате папа с мамой снова стали юными озорниками, и через некоторое время на свет появилась я. К сожалению, первый препарат оказался несовершенным, и я получилась… – Она погрустнела. – В общем, это неважно… А долокам повезло еще меньше – вакцина «Миран-девять» возвращала молодость, но делала мужчин недееспособными. Только совсем недавно Ушафиан синтезировал новый – препарат «Миран-сорок», вернувший ящерам… Вот мы и прилетели.
Они вышли из машины во дворе дома Мирана. Шестоперов собрался откланяться, однако Наршада потянула его за руку в дом, объяснив, что их встреча на космодроме отнюдь не была случайной – Гаффай поручил ей доставить землянина в этот особняк. Заинтригованный Кузьма Петрович пошел за очаровательной дамой.
Кроме Мирана, Гаффая и Визброя в каминном зале их ждали незнакомые Шестоперову долок и
