— Вы бы сказали, что конкретно вас интересует, — деликатно намекнул старший лейтенант.
— Да-да, ты же историк… — пробормотал майор. — Подбери книжек про то, как мы с немцами воевали. Особенно про самое начало войны. Хорошие книжки нужны, чтобы там не общие слова про руководящую роль партии, а про главное — кто наступал, где, какими силами. Ваш начальник говорил, что многие книги сейчас неправду пишут…
Он растерянно вертел в руках найденные на прилавке «Прорыв московской блокады» и «Рязанскую битву 1942 г.».
— Ну да, пошла волна фальсификаций, — признал Вадим. — Кто попало берется историю переписывать, а в нашем деле нужны грамотные специалисты.
— В
Поулыбавшись, Вадим предложил гостю «Приграничное сражение» — капитальный труд Академии Генерального штаба, «Краткую историю Великой Отечественной войны 1941–1946 гг.», мемуары маршалов Жукова, Рокоссовского и Потапова, добавил гудериановские «Воспоминания генерала», «Ускользнувшую победу» Манштейна, пятитомный «Военный дневник» Гальдера, «Вторую мировую войну» Лиддел-Гарта и «Протоколы допроса главарей нацизма». Поняв принцип, провинциал отобрал вдобавок книги конструктора Грабина, адмирала Кузнецова, генералов Судоплатова и Меркулова из серии «Великая победа».
Вернувшийся от кассы товарищ Василий Маузер доложил, что в этом магазине те немцы не появлялись, а потом добавил:
— Может, про оружие книг прихватим?
— Доброе дело, железная твоя душа, — согласился майор. — Только про самое лучшее оружие, какое тогда было.
В следующие четверть часа книжную стопку пополнили «Советское стрелковое оружие», «Танки Красной армии: от „МС-1“ до „КВ-4“», «Создание ракетного и ядерного оружия в СССР», «Стальные „кошки“ вермахта», трехтомник «Красная авиация: крылатый меч Сталина» и громадный том «Энциклопедия артиллерии XX века». Потом Леонид Федорович, изрядно напугав остальных посетителей, крикнул через ползала: дескать, большое начальство, по слухам, любит читать про флот. Сектор морской литературы был огромен, однако Вадим предложил гостям «Войну на море» Роскилла, «Линкоры и крейсера Красного Флота», «Советский флот во Второй мировой войне», «Действия советских подводных лодок», воспоминания американских и немецких адмиралов.
Одобривший эти приобретения майор намекнул, что сумки не резиновые и денег тоже может не хватить, а потому завтра-послезавтра заглянем еще раз. Они потащили книги к кассе, где их ждал Петрович, гордо показавший свои находки. Леонид Федорович благосклонно принял «Историю КПСС» и «Историю СССР», но поморщился при виде трехтомников Беляева и Шпанова. Суровый Петрович, отводя взгляд, уверял, что писатели хорошие, а книги эти вышли сразу после войны, поэтому он их не читал. Ясное дело, решил пополнить личную библиотеку за казенные денежки. Вздохнув, майор пересчитал синенькие купюры и разрешил добавить книги в общую кучу.
— Ну, ждите завтра, — сказал майор на трамвайной остановке. — Наверное, больше народу подтянется.
— Милости просим, — промямлил Вадим.
Его совсем замучили подозрения насчет операции, для которой в город прислали этих чалдонов. Непростые были ребятишки. И неспроста интересовались они книгами про войну — готовилось что-то грандиозное, только хрен поймешь, что именно…
Как на грех, снова полило, а трамвай где-то потерялся. Библиофил Петрович, пролистав «Историю КПСС», начал вполголоса зачитывать параграф о сентябрьском (1959 года) пленуме и борьбе с антипартийной группой. У его спутников глаза стеклянными сделались. Можно понять — полвека назад творилось много странного, но в последующих изданиях историки партии старательно повторяли замшелые формулировки.
Чтобы развеселить коллег, старший лейтенант напомнил бородатый анекдот про тот пленум и про то, как Вознесенский перед заседанием съезда бегал в Мавзолей щупать пульс Сталина. Ответного веселья не последовало — казалось, мрачное молчание сделалось еще мрачнее.
Тут подоспел трамвай. Попрощавшись, гости отбыли, а Вадим вернулся в «Дружбу народов» — нестерпимо хотелось посмотреть процесс голосования. В кабинете Мозырского работал телевизор — новенький жидкокристаллический «Фотон». Только смотрел Ефим Евсеич не кремлевскую трансляцию, а передачу из города с небоскребами.
— Мэри звонила, — гордо сообщил несбывшийся тесть. — Армия начала штурм домов, захваченных террористами. А моя девочка ведет репортаж с вон того… — старик показал пальцем, — здания.
— Потрясно, — порадовался Вадим. — Не знаете, чем голосование кончилось?
— Согласительная комиссия работает, — рассеянно сообщил Мозырский. — Может, не будет вотума… Эй, скотина, ты что творишь?!
Последние слова завмаг адресовал аэробусу, который с пикирования врезался в тот самый небоскреб, из которого должна была вести репортаж Маня. Громадное здание, окутавшись облаком дыма и пыли, медленно обрушилось.
Мозырский рыдал, проклиная террористов, весь мир и себя в придачу. Потом потерял сознание, и бригада «Скорой помощи» увезла его с инфарктным диагнозом. По-хорошему, надо было сообщить обо всем его жене, но Вадим не решился. Оставалась крохотная надежда, что Маня все-таки не погибла — может быть, она не в этом небоскребе оборудовала свой наблюдательный пункт, а в соседнем…
В управление он вернулся в четыре. Старшина, выглядевший еще более обалдевшим, чем пару часов назад, посоветовал бежать к начальнику.
Почти все сотрудники собрались у Алябьева. Смотрели специальный выпуск программы «Время»: диктор со скорбным лицом рассказывал о массированной атаке террористов. Из шести самолетов, управляемых смертниками, удалось сбить четыре, в том числе оба «Боинга», направлявшихся к Вашингтону. Два самолета поразили Манхэттен, где число пострадавших превысило несколько тысяч. Но самое страшное происходит в Чикаго — сбитый на подлете к городу лайнер взорвался, как атомная бомба. Огненным шаром и ударной волной сметены сотни домов, вся восточная часть города охвачена пожаром.
— Доигрались, твари! — прокомментировал майор Устинцев из отдела защиты конституционного строя. — Помогли мусульманам сделать бомбу, думали против нас их атом ударит.
Зазвонил телефон закрытой связи Комитета. Алябьев переговорил с кем-то и объявил оперативникам, что контора переходит на усиленный режим, всем приказано разобрать оружие и быть готовыми к любым неожиданностям. Не исключена такая же атака исламских фанатиков на Советский Союз.
У себя в кабинете Вадим зарядил пистолет. Позвонил начальник отдела, вызывая на инструктаж. Старший лейтенант машинально посмотрел на часы. Время 16.47 — последнее, что зафиксировало его сознание.
Укрываясь последними темными минутками короткой летней ночи, они вышли к реке, наткнувшись на немецкий пост. Оставив армейского майора в кустах, чекисты уползли вперед, и вскоре голос Демидовича позвал: беги, мол, сюда.
Вблизи Савчук увидел трех аккуратно — почти без крови и совершенно бесшумно — заколотых врагов. Петрович деловито копошился в подсумках, но никаких ценных документов, кроме солдатских книжек, не нашел. Понятное дело — не могут же простые солдаты носить при себе штабные карты.
Реку они форсировали на случившейся поблизости лодке. Плавсредство прохудилось, поэтому майор не столько греб, сколько вычерпывал прибывающую воду. Так или иначе, на своем берегу оказались, когда почти рассвело. Чуть дальше в кустах расположилось красноармейское подразделение.
Конная сотня стояла табором, дымила полевая кухня, личный состав бродил по лагерю без оружия, лошадки щипали травку, дежурных возле «максимов» не наблюдалось. Майор вежливо, почти без мата, сделал замечание растерянному лейтенанту. Мужику было под сорок, но действительную он служил еще в начале тридцатых, был призван — якобы на маневры — за полмесяца до войны, и плохо понимал, что от него требуется. Связи со штабом полка у них тоже не было — связисты обещали протянуть провод к
