генерал-лейтенантом.
— Итак, все в сборе, — энергично начал вице-президент. — Рад сообщить товарищам о последних событиях. Час назад Пленум ЦК принял отставку бывшего главы партии. Генеральным секретарем избран уважаемой Виктор Олегович…
Фамилия нового вождя утонула в вежливых аплодисментах. Лобастый мужик лет пятидесяти, привстав, отвесил легкий поклон. Что ж, подумал Антощенко, прекрасная кандидатура — умный, волевой руководитель.
— Послезавтра соберется Съезд народных депутатов, на котором решится вопрос о президенте, — продолжил вице-президент. — Пленум Ленинградского обкома избрал первым секретарем председателя большевистской платформы, поэтому она не сможет присутствовать на ближайших заседаниях ГКНС. Далее… Мы подписали ряд постановлений, которые будут обнародованы в следующем выпуске теленовостей. В частности, отстраняются от занимаемых должностей председатели горисполкомов Москвы, Ленинграда и некоторых областных центров, которые пытались организовать беспорядки и сопротивление действиям центральной государственной власти. Президенту Российской Федерации приказано явиться в Кремль для объяснений, но героическая личность заперлась в здании республиканского парламента и общаться не желает. — Вице-президент сделал паузу и закончил: — Назначен зампред КГБ, отвечающий за силовые акции, он и расскажет о текущих вопросах.
Услышав фамилию человека, назначенного делать самую грязную работу, Антощенко с трудом сдержав удивленный возглас. Сидевшие рядом генералы еле слышно вздохнули. Зампредом КГБ стал публицист патриотического направления, отличившийся в яростной полемике с журналистами-ренегатами, идеологами развала сверхдержавы. Его острые, пронизанные железной логикой статьи отрезвили многих и в немалой степени скорректировали коллективное сознание, подготовив общество к процессу оздоровления. Антощенко полагал, что парня назначат редактором большого журнала или даже министром информации… Впрочем, ходили слухи о его давних связях с органами госбезопасности.
Средних лет, с непроницаемым лицом, человек в штатском сообщил, что утром во время конспиративной встречи задержаны отставной генерал разведки, работавший резидентом в Вашингтоне, и бывший секретарь ЦК КПСС по идеологии. Найденные при них документы полностью изобличают обоих в сотрудничестве со спецслужбами вероятного противника. Также арестованы известные лидеры оппозиции, пытавшиеся браться в иностранные посольства. На квартирах и дачах арестованных найдены подстрекательские материалы, большие суммы в рублях и конвертируемой валюте, незарегистрированное оружие, списки участников боевых групп. Аресты продолжаются.
Затем зампред описал обстановку вокруг здания Верховного Совета РСФСР, где собралось несколько сот экстремистов и тысячи бездельников, привлеченных раздаваемой на халяву водкой. Там же формируются незаконные вооруженные формирования под командованием нескольких изменивших присяге офицеров Вооруженных сил и милиции. Преступные элементы намерены спровоцировать кровопролитие в центре Москвы, прикрывшись толпой зевак и алкашей. Заранее стянутые к месту события корреспонденты иностранных СМИ немедленно раструбят на весь мир о зверских преступлениях путчистов.
— Этот гнойник необходимо ликвидировать как можно скорее, — докладчик сделал энергичное движение кулаком. — КГБ и МВД рассматривают различные варианты зачистки. В качестве первоочередной меры необходимо распустить ВС РСФСР, лишив депутатской неприкосновенности всех, кто голосовал за нынешнего президента.
Генералы оживились. Вице-президент, удивленно посмотрев на силового зампреда, неуверенно спросил:
— Законно ли это?
Хохотнув, Виктор Олегович осведомился:
— Ты читал «Мистера-Твистера»?
— Ну… — насторожился вице-президент.
— Фраза там есть чудесная: «Ты не в Чикаго, моя дорогая»… — переждав прокатившиеся по кабинету смешки, генсек неожиданно обратился к Антощенко: — Что скажет наука?
К такому разговору Владимир Николаевич был готов еще позавчера, потому как вопрос о штурме вражеской штаб-квартиры вставал в большинстве вариантов. Профессор заговорил без подготовки, даже не заглядывая бумаги:
— Демонстрация решимости повышает социально-политическую прочность режима на двадцать- тридцать процентов. С учетом особенностей менталитета славяно-тюркского большинства, оптимальный результат принесет устрашающая жестокость. Советский народ безжалостных правителей либо любит, либо до смерти боится. После решительного использования нами силы произойдет быстрая стабилизация обстановки.
— А возможная реакция Запада? — быстро спросил генеральный.
— Проглотят и утрутся, — уверенно заявил Антощенко. — Как утерлись после расстрела на площади Тяньаньмынь. К примеру, в варианте номер сорок три по зданию парламента стреляли из танковых пушек. Но там стреляли наймиты Запада.
— И что сказала западная печать? — заинтересовался второй секретарь ЦК.
— Печать назвала это победой демократии.
— Что произойдет, если мы промедлим? — спросил министр внутренних дел, чрезмерно интеллигентный прибалт.
Вежливо улыбнувшись, профессор поведал:
— Согласно официальной версии, вы застрелите свою семью из табельного оружия. Потом ляжете в постель, дважды выстрелите себе в голову и сердце, после чего аккуратно положите пистолет на тумбочку возле кровати.
Министр понимающе поджал губы и проговорил, изобразив на лице кислую гримасу:
— Это не повод устраивать в центре столицы штурм снежного городка со стрельбой. Толпу разгоним водометами и «Черемухой», а здание без шума возьмем силами спецназа. КГБ должен обеспечить фильтровку арестованных.
— Еще один нюанс, — вспомнил вдруг Антощенко. — Во многих вариантах подобных событий у президента России возникает нестерпимое желание сбежать в американское посольство. Отговорить его от этого разумного поступка удается лишь в случае, если Кремль воздержится от решительных действий.
Новый зампред КГБ заверил, что ни в какое посольство даже мышь не проскочит и что фильтровка будет обеспечена. Затем сообщил, что ему нравится идея устроить мрачное шоу. Вице-президент покачал головой и посмотрел на генерального секретаря. Тот задумчиво помолчал, потом осведомился, что думает министр обороны. Маршал Часов провозгласил резким и сильным, несмотря на возраст, командирским голосом:
— Предлагаю расстрелять змеятник из гаубиц. Выставим на прямую наводку самые большие орудия, какие найдутся в арсенале московского гарнизона. Район изолируем танками, потому что танки решают все… — Старик усмехнулся. — Ну и, само собой, не помешает обеспечить фильтровку выживших силами госбезопасности.
— Решено, — подвел черту Виктор Олегович. — Покончим с этим делом до темноты. Армия подтягивает гаубицы, внутренние войска блокируют площадь, Гостелерадио организует прямую трансляцию, КГБ фильтрует, горком обеспечивает митинги с требованиями кончать контрреволюцию.
Выходя из Кремля, Антощенко подумал, что началась реализация «Кентавра» — самого сложного из рассчитанных им вариантов. Причем президент еще жив, то есть планируется судебный процесс и последующая чистка зажравшейся партократии. Подвариант «Кентавр-4» — надо же… Новый генсек был отчаянным малым. Профессор поежился, хотя день выдался очень теплым.
ГЛАВА 11
Минская дуга
