Нирвана вышла из кризиса с минимальными потерями. Царство вернулось в естественные границы, сказала она, у нас есть две полноценные Пирамиды – в Анаврине и Нибельхейме. Кроме того, по мнению царицы, принятые меры вскоре должны изменить соотношение сил, сложившееся между Великими Силами, причем чаша весов качнется в пользу Нирваны.
Не любивший комплиментов Вервольф озабоченно проговорил:
– Надо нейтрализовать Логрус, тогда мы сможем починить хотя бы одну Спираль, а амбериты – свой Лабиринт.
– Тогда Амбер будет силен за счет полудюжины Лабиринтов, а Хаос и Нирвана останутся слабыми, – напомнил Фауст. – Опять плохо. Мы должны восстановить несколько Пирамид, включая Главную. Лишь тогда можно начинать разговоры о балансе сил.
– Хаос без Логруса ослабнет не сразу, и Нирвана не станет намного сильнее сразу после реставрации одной Пирамиды, – сказал Мефисто. – В период нашего возрождения Амбер и Хаос должны быть поглощены междуусобицей. Лишь тогда мы получим шанс.
Геката кивнула, соглашаясь с сыном, и проговорила, понизив голос:
– Аку занят именно этим. Если его труды увенчаются успехом, вскоре разгорится большая война, и Порядок схлестнется со своим извечным антагонистом.
Неожиданно Вервольф ударился в воспоминания. Оборотень признался, что вплоть до недавнего времени не мог понять предназначения Нирваны. Наличие третьей Великой Силы, принципиально отличной от Порядка и Беспорядка, представлялось полным абсурдом.
– А я всегда считал Нирвану гармоничным сочетанием Порядка и Хаоса, – сообщил Фауст. – Это кажется разумным. Ведь наша Спиральная Пирамида состоит из постоянных блоков, которые могут перемещаться, изменяя взаимное расположение. Кроме того, Судьба коренным образом отличается от строгого Порядка и полного Хаоса – Судьба во многом зависит от случайностей, которые по сути своей есть пересечение закономерностей.
– Не совсем так, хотя во многом ты прав, – с улыбкой ответила Геката. – Мы – дети Птицы, Которую враги заточили в зеркальном монолите. Птица Рокк – символ Судьбы, а мы – рука Судьбы. И ваш папаша верит, что именно ему суждено стать орудием, которое свершит предначертание Высших Сил.
Мефисто заинтересованно спросил:
– В чем заключается это предначертание?
– Создание единой державы, которая охватила бы все уровни Мироздания, – объяснила мать. – Любой из первого поколения мог стать императором, но Олицетворения Сил не пожелали искать разумное решение. Разгорелась война. Об этом они знали прежде, но сказанное сейчас сильно меняло известную братьям картину. Пока старшие размышляли, Вервольф задал вопрос ближе к практике:
– Мама, я так и не понял, чем мы будем чинить Спираль – темляками наших мечей, которые эти дикари называют спайкардами?
От неожиданности Геката даже опешила, а потом долго смеялась над странной идеей Оборотня.
– Даже талисман на отцовском мече слишком слаб для такого свершения, – сказала она. – В заточении было время подумать, и теперь я догадываюсь, что восстановление Источников Мощи возможно лишь при помощи частичек, вырванных из тел Олицетворений.
– Глаз Змеи? – быстро спросил старший сын.
– Не только. Прочие Олицетворения тоже потеряли немало деталей. Например, в большой драке задолго до вашего рождения Птица отломила кончик Рога у Единорога, простите за каламбур. Этот Рог достался Хаосу, и Суэйвилл сделал его наконечником своего копья.
– Этим копьем он разрушил Золотые Пирамиды, – задумчиво проговорил Меф. – Чем разрушено, тем может быть и восстановлено…
– Именно так. Поэтому важно узнать, где сейчас хранится Копье.
Братья были смущены новой задачей, поскольку до сих пор редко вспоминали о Копье и не задумывались над тем, как его добыть. Мать смотрела в грядущее намного дальше, чем они, и вдобавок лучше видела цели борьбы, которую вынуждена была вести нирванская династия.
Однако и она знала не все и была обескуражена, когда Фауст спросил о могущественных великанах, которых изображали маргинальные карты безумца Дворкина и которых показывали магические зеркала Эльсинора. Гекату встревожило сообщение о существах, способных победить Змею, Единорога и Птицу.
– Никогда не слыхала о таких, – призналась царица, хмурясь сильнее прежнего. – Вы не пытались связаться с ними при помощи тех же Карт?
– Не решились, – признался Фауст. – Даже мысли такой не возникло.
– Правильно, – с облегчением сказала Геката. – Надо будет мне самой прогуляться по залам Эльсинора. Может, зеркала подскажут, с чем мы тут столкнулись.
Меф припомнил слова отца, будто он слышал когда-то о подобных существах и что отгадка может храниться в старых книгах. По этому поводу Геката раздраженно высказалась: дескать, узнает повадки нирванских домостроевцев – во все тайны принято посвящать лишь так называемый сильный пол, а с женщинами можно не считаться, пусть даже известно, что женщины лучше и глубже владеют Искусством.
– Кстати, об Искусстве, мама, – спохватился Мефисто, – Со мной приключилась странная история.
Он рассказал о схватке с серокожими громилами в кабаке на окраине Сан-Дорадо. Мефисто был обескуражен неудачным применением вполне, казалось бы, надежных чар и не мог понять, как такое могло произойти.
Выслушав сына, Геката пренебрежительно скривила губы.
– Грубая работа, – сказала она. – Вы все злоупотребляете шаблонной магией, а настоящий мастер Искусства всегда стремится подобрать особые формулы, наилучшим образом подходящие для решения конкретной задачи. Те заклинания, которыми ты ударил по Серым Шкурам, могут быть очень надежны,
