– Старая вещь, даже старинная, – сказал Вервольф. – Ритуального назначения. В бою от такой игрушки пользы немного.
Мефисто добавил:
– Явное отражение чего-то очень древнего и мощного.
– Причем прототип еще цел и функционирует, – задумчиво проговорил Фауст. – Иначе его Мощь перераспределилась бы между теневыми копиями.
Отец фыркнул: мол, все это я и без вас понимаю. Ничего похожего в старых книгах не описывалось, и сей факт тревожил Кула сильнее всего. К общему удивлению, дельный совет дал младшенький, Верви, предложивший осведомиться у гномов Нибельхейма.
– Хорошо придумал, – одобрительно заметил Фауст. – Эти ребята про старинные железяки знают почти все… Хотя кинжал явно не железный.
– Серебряный, – кивнул отец. – Булатное серебро – его только в Хаосе умели ковать, специально для убиения Повелителей Теней. Композитный сплав прочности необычайной. Пробивает броню, как сталь, а на демонов действует, как чистое серебро. Сейчас об этом материале никто и не помнит. Так Что гномики наверняка ничего не расскажут.
Фауст вызвался обследовать кинжал в лаборатории. Он предполагал провести серию анализов химического состава и применить оригинальную систему магического зондажа. Смертоносный для демонов булат интересовал его и сам по себе, но куда важнее было установить историю предмета. Сверхдревнее изделие, сумевшее не утратить колдовство на протяжении бесчисленного множества эпох, могло быть теневой копией чего-то невероятно могучего, а такие анахронизмы весьма полезны в хозяйстве… Тем временем Мефисто бережно перелистывал привезенную отцом инкунабулу, изредка ухая, когда встречал новые для себя главы.
– Как съездил, папа? – спросил Вервольф.
– В общем, неплохо отдохнул. – Царь легонько поморщился. – Меня там один поклонник достал высокоучеными вопросами. Дескать, сколько времени вампир способен продержаться под солнечным светом? Или – какой изотоп серебра наиболее смертелен?
Все четверо расхохотались. Такие вопросы издревле занимали недалеких схоластов, не понимавших, что вампир вампиру рознь. С серебром тоже следовало быть осторожнее – Фауст как-то исследовал эту проблему, доказав, что опаснее всего ионы серебра, независимо от изотопного числа…
Их милый мальчишник нарушила Геката, заговорившая из висевшего на стене портрета. Царица свирепо напомнила, что в трапезной накрыт стол и что холодные закуски вот-вот станут теплыми, а горячие блюда, наоборот, остынут. Поручив демону-архивариусу поискать в книгах упоминания о магических кинжалах, Кул первым двинулся к выходу.
За обедом, конечно, не прекращалось обсуждение дел, от которых Гретхен заскучала и не осталась на чай с тортом. Отговорилась: мол, не хочет злоупотреблять мучным. Фауст поморщился, но остальные как ни в чем не бывало продолжили разговор. За время отсутствия родителей в их семье изредка появлялись подружки, но проходили месяцы или десятилетия, и девицы исчезали, порой даже не успев состариться. Братья не сомневались, что и увлечение доброго доктора окажется не вечным.
Застольная беседа вертелась вокруг анклавов, которые пока не подчинились царской власти. В некоторых вовсе не знали о существовании Нирваны, до других нирванцы просто не успели добраться. Сложнее было с Замком Четырех Миров, владельцы которого не желали вести себя прилично.
– Далт нас предал, – рубанул с плеча Вервольф. – Засел в замке со своим отрядом…
– Остатками отряда, – хохотнул Фау.
– Не важно. Он угрожает нам и должен умереть.
– Почему вы такие кровожадные? – печально осведомился Кул. – Все время придумываете, кого бы еще прикончить.
– Наверное, дурная наследственность, – засмеялся Вервольф. – Гены вампирических предков делают нас жадными до крови.
Пристально посмотрев на жену, Кул пожал плечами и буркнул:
– Да уж, мамаша у вас любит кровушку пустить…
– Ты на что намекаешь, старый развратник? – осведомилась Геката, сделав страшные глаза.
Сыновья хихикали и не могли нарадоваться: вся семья в сборе и, как в прежние времена, развлекается, изображая океан свирепости. Мефисто так и высказался: мол, наша патриархальность обеспечила крепкий тыл, какого не видать амберской династии. Ее рано или поздно погубит застарелая взаимная неприязнь.
– Типичные провинциальные политики, – согласился Фауст. – Сидят в своих деревнях, забавляются интригами да кровосмешением и ничего не видят дальше околицы. – Он сокрушенно покачал головой. – Знаете, мне их даже жалко. Амбериты пробуждаются от спячки лишь в дни, когда опасность подступает к порогу.
– Слишком долго правил их отец. Вот нынешнее поколение и не обзавелось чувством ответственности, – сказал Кул. – Теперь Оберона уже нет, а его дети так и не стали самостоятельными.
Верви вздохнул:
– Гримаса судьбы – нам помогло наше несчастье. Временно потеряв родителей, мы перенесли слишком много испытаний. Тысячелетие такой жизни закаляет… – Младший брат подмигнул Фаусту. – Помню, каким ты был рафинированным интеллектуалом – мечтал отсидеться в башне из хрусталя и слоновой кости, занимаясь абстрактной наукой.
– Да и ты, прямо скажем, не сразу сделался воином без страха и колебаний.. – напомнил старший брат. – Кстати, Фау, где твоя башня?
Фауст отмахнулся:
– Боюсь, она осталась только в легендах и поговорках периферийных Отражений… Так же, как твоя
