– Спроси чего-нибудь поумнее, – огрызнулся великан.
– Давно сидишь?
– Тут до тебя проходил один, так он часы с меня снял.
Нирванец спешился, разрешив Волчку пощипать травку. Сам подошел к прикованному и поинтересовался:
– За что страдаешь?
Гигант облизнул пересохшие губы. Нехотя буркнул:
– Научил людей тушить огонь.
– Полезное дело, – признал Фауст. – За такое могли и посильнее наказать.
– Мне и этого хватило.
Понимающе повздыхав, Сын Вампира предложил:
– Освободить тебя?
– Хорошо бы, – обрадовался великан, но тут же снова сделался грустным. – Не выйдет. Не тебе напророчено.
Поднатужившись, Фауст выдернул из скалы бронзовый штырь. Один конец цепи, лязгнув, упал на камни. Разминая натруженные мышцы, герцог снова сел на коня, бросив через плечо:
– Ну, как знаешь. Счастливо оставаться.
– Бывай здоров, – откликнулся гигант.
Щекотание шпор погнало Волчка дальше по осям трансцендентных координат. На очередном изгибе тропы стояла избушка. Рядом, в огороде, бородатый старикашка в неудобной длинной одежде – не иначе жреческого сословия был дед – лихо орудовал лопатой. Выкопав яму, священнослужитель швырнул туда дохлую собаку, приговаривая:
– Будешь знать, как таскать мясо у хозяина, обжора блохастая.
Мстительный старик засыпал могилу землей. Потом, поразмыслив, выкопал несчастное животное, но тут же снова закопал. Фауст давно миновал это место, а неутомимый жрец продолжал развлекаться, без конца повторяя непонятный обряд.
В перелеске, куда Фауст заехал по следу Змеи, внимание нирванца привлекли пронзительные звуки. На дереве кто-то отчаянно визжал. Вроде бы белка. Поблизости слонялось с десяток жутких созданий. Вроде гоблины.
Подъехав поближе, Фауст обнаружил, что был не совсем прав. Вокруг дерева в самом деле расположились гоблины, а вот на ветвях сидела вовсе не белка – это был гном. Сценка представлялась совершенно загадочной, поскольку особи подземного племени крайне редко выбираются из своих нор, а к высоте традиционно питают стойкое отвращение.
Что же касается гоблинов, то Фауст относился к ним с высокомерной снисходительностью. Смуглых верзил во многих Отражениях считали – и не без основания – существами туповатыми и примитивными, потому как в большинстве своем гоблины предпочитали не работать, а промышлять воровством и торговлей на рынках. Однако встретившаяся ему в этой Тени компания выглядела довольно пристойно, а долгая дорога наскучила, и герцог решил пообщаться. Какое-никакое развлечение.
На одинокого путника гоблины не обратили внимания. Вооружившись двуручной пилой, они пилили ствол, сопровождая ударный труд казарменными прибаутками.
– Эй, недомерок, ты когда в последний раз купался? – крикнул один. – Не люблю, когда от жратвы воняет.
– Даже если он только что принял ванну с благовониями, все равно смердеть будет, – откликнулся другой гоблин.
– Это еще почему?
– Так он же, как только увидит вблизи твою рожу, сразу обделается от страха. Гоблины дружно захохотали.
– Тише вы, не дразните гнома, – посоветовал смуглый бугай, обвязавший бедра роскошной – пурпурной с белым – тряпкой. – Эти отродья, если их разозлить, жутко опасными становятся. Если хорошо подпрыгнет, даже в пупок боднуть сможет.
Надо же, гоблины с чувством юмора, поразился Фауст. Нестерпимо захотелось взглянуть на демиурга- извращенца, которому пришла в голову мысль сотворить такую породу.
– Бог в помощь, – любезно произнес Фауст.
– И тебя туда же, – огрызнулся гоблин в потертом кожаном кильте с блестящими заклепками. – Гуляй мимо, дядя.
А другой гоблин, постарше, пошевелив усами – длинными, висячими и седыми, – с недоумением проворчал:
– Бог-то тут при чем? И вообще – ты которого имеешь в виду?
Нирванец от души расхохотался. Услыхав его смех, высокий гоблин, нарядившийся в кильт, отложил пилу и с угрожающим видом шагнул к нирванцу. При этом гоблин поглаживал черные жесткие колечки своей прически. Приблизившись почти вплотную, он осведомился:
– Чего выступаешь, дядя?
– Балдею от вас, – признался герцог. – Гоблин-остряк – почти такое же чудо, как… ну, скажем, как армянин в Канаде. В каком-нибудь Торонто, Квебеке или Монреале.
