носилках тебя отнести не могу. Идти можешь?
— Вроде да, — Макс попробовал встать и наконец-то сумел определить говорящего, коим оказался профессор Тенёв. — А вы что здесь делаете?
— Потом, всё потом, — Тенёв осмотрелся по сторонам. — Руку на плечо мне клади. Тот робот стрелять уже не будет, я об этом позаботился.
— Тут автомат должен лежать где-то…
— Забудь, не до него сейчас.
Затащив Макса в директорский корпус Пансионата, Тенёв, в процессе приведения того в нормальное состояние, поведал, что подогнали вояки не абы кого, а несколько роботизированных боевых комплексов, один из которых сохранил боеспособность даже после попадания в Карусель. Выходило, что за беглыми сотрудниками Института объявлена чуть ли не настоящая охота и на их поимку брошены приличные силы военных.
— Говорил я Паше, что не нужно лезть в эту архаику и заниматься воскрешением проектов более чем полувековой давности, — сокрушался Тенёв, — но он же упрямый до невозможности, во что вцепится, так не отцепишь потом. А ведь можно было догадаться, что если вояки задействовали экспериментальные образцы техники, особенно роботизированной, то дело приняло крайне серьёзный оборот. Кстати, друзья твои отправились на восток. Найти им тебя не получилось, но оно и неудивительно — комп твой орал на институтской частоте, а простые сталкерские компы её не берут. Непростые, кстати, тоже. Ты уж извини, но я с ними на связь выходить не стал — тебя я знаю, а вот их не знаю, равно как и они меня. Так что посчитали тебя, по всей видимости, мёртвым, и достаточно быстро отсюда ушли, насколько я мог судить об этом в процессе наблюдения за вашими манёврами. Для меня самого стало удивлением, что тот БТР после попадания в Карусель сохранил работоспособность. Ты же сам видел, как его скрутило, однако…
— Но это всё мелочи, — продолжил Тенёв, — ты мне лучше расскажи, как тебя в эти края занесло? Сказать по правде, ждал я вовсе не тебя, но как бы там ни было.
— Это долгая история, — Макс постепенно приходил в себя. — Вам с самого начала, или в сокращённом варианте?
— Давай в сокращённом. Если у меня возникнут вопросы — я тебя перебью, не обессудь.
Макс вкратце поведал институтскому заведующему отделом медицинских исследований и разработок о своих приключениях. О том, как они попали на Третью Базу. О том, как из всего отряда выжил только лишь он один. Про Михалёва и Камышевского. Когда повествование дошло до встречи с Борщевским, Тенёв нахмурился.
— Значит, говоришь, Борщ тоже собирается на север? Оно и неудивительно — когда работаешь на два фронта, рано или поздно наступает время выбирать, на чьей же ты стороне. Хотелось бы мне верить, что он с нами, но зная этого старого лиса, уверенности в этом у меня нет никакой.
— Марк Александрович, может хоть вы объясните, что здесь вообще происходит?
— А происходит, мой дорогой Максимка, здесь полная ерунда. — Тенёв налил из термоса какого-то напитка и жестом предложил Максу его попробовать. — Слышал ли ты что-нибудь о проекте с названием «Перерождение»?
Напиток обжигающим комом прокатился по горлу, принеся с собой бодрость и добавив мышлению ясности. Нимов попробовал вспомнить, не попадалось ли ему упоминаний об этом проекте в оставленных Завадским документах.
— Не помнишь? — продолжал Тенёв дальше. — Оно и неудивительно. Проект этот к Институту отношения не имел никакого, но одновременно с этим он являлся определяющим при образовании нашей богадельни. Можно сказать, что именно ради того, чтобы положить конец существованию этого проекта Институт и создавался. Закури, легче станет. Тебе прилично досталось, пусть даже тот снаряд рядом лёг.
— Вот уж от вас, Марк Александрович, я такого не ожидал, — Макс был ошарашен предложением главного институтского медика, — а как же здоровье там, трезвый образ жизни?
— Уже шутишь, — утвердительно произнёс Тенёв, поправил очки и начал шарить по карманам, — это радует. Означает, что не всё с тобой так плохо, как я думал поначалу, — он наконец вытащил из кармана сигаретную пачку и зажигалку. Предложил одну сигарету Максу. Оба затянулись, — я ведь тоже не курил до того момента, как наши пути с Пашей и Толей, ну Никоновым, как ты понимаешь, разошлись. А вот как остался тут один, так нервишки и стали пошаливать.
— То есть, как разошлись? — озадаченно спросил Макс. — Вы же всё то время, сколько я вас знаю, были не разлей вода.
— А вот так и разошлись. Задумал наш Паша возродить проект, который несколько десятилетий назад и стал одним из краеугольных камней в образовании Аномальных Территорий. Понятное дело, что знали об этой его задумке очень немногие. И задумал он это дело, как я понимаю, ещё тогда, когда нас, простых сталкеров, пусть и с образованием, позвали принять участие в создании Института, вот только нам об этом он рассказал только пару недель назад.
— То есть как, простых сталкеров?
— А вот так. Самых что ни на есть простых сталкеров. Нужны были практики с образованием, а не теоретики без практики. Учитывая, что по молодости нам довелось ходить и до центра Зоны, да и связями нужными обзавелись к тому моменту, данное предложение выглядело логичным. Вот только если б я знал, какие бумаги Паша умудрился найти и что он задумал… Тенёв затянулся и налил ещё по полкружки ароматной жидкости.
— Так получилось, что все мы принимали участие в одной из первых экспедиций на Аномальные Территории после Второго Взрыва, собственно и выжили из всех участников только мы втроём. Нам бы на большую землю вернуться надо было, да что-то остановило как будто. Несколько лет мы промышляли вольным сталкерством, видали Аномальные с таких сторон, с каких их мало кто видел, а потом выяснилось, что Борщик наш не просто администратор базы и по совместительству кабатчик, но повыше рангом птица. Завербовали его фсбшники наши, хотя это было всего лишь вопросом времени. Кстати, говоришь, Михалёв с Камышевским тебя чинили?
— Вы с ними знакомы? — Откровенность Тенёва была Максу непонятна, но чувствовалось, что просто так профессор такие вещи рассказывать бы не стал.
— Не то слово. Вся наша троица к ним за медицинской помощью во время скитаний по Аномальным захаживала и неоднократно. Вот скажи, — с ухмылкой поинтересовался Тенёв, — сколько лет, на твой взгляд, тому же Камышевскому?
— Ну, лет под сорок, — озадаченно произнёс Макс.
— А ведь Венечка почти наш ровесник, даже постарше будет, только вот мы уже на шестьдесят почти что выглядим, — ехидным тоном сказал Тенёв. — Он, к слову, единственный выживший из самой первой экспедиции. Если бы не Михалёв, то удобрять бы Венечке сейчас собой землю. Как уж он оказался в том месте, где той экспедиции конец наступил, это я сказать не могу, но притащил он Венечку к себе на базу, выходил его, с того света вытянул, можно сказать. Вот только сам Михалёв та ещё загадка. Ты слушай, лаборант, слушай и внимай. Мне эти игры в великие тайны уже в печёнках сидят, а тебе может и пригодится что услышанное, — Тенёв затянулся сигаретой. — Я сейчас в такой же ситуации, как и ты. То есть совершенно не представляю, куда мне идти дальше.
— А к тому же Михалёву?
— Сразу видно, что ты совершенно не в курсе, кто тебя с того света вернул, — в голосе Тенёва появилась нервозность. — Михалёв наш, Валерий свет Семёнович, уже давно должен лежать на погосте, поскольку если верить Паше, то шестьдесят лет ему исполнилось ещё в прошлом веке, накануне Первого Взрыва, однако же старый хрыч до сих пор топчет землю и коптит воздух. И как мы не просили его поначалу поделиться секретами и наработками с Институтом, слал он нас с нашими просьбами достаточно далеко. Только до поры — и к нему подход нашли со временем. Ты наверняка не в курсе, но Вторая База названа таковой вовсе не по порядковому номеру, а потому, что её накрыло Вторым Взрывом. Не выжил из персонала тогда никто, но когда мы с Пашей и Толей попробовали пробиться в её недра, то обнаружили означенных ранее Валерия Семёновича и Венечку, обосновавшихся там на постой. Понимаешь, какое дело — Камышевского я знал ещё со студенческих лет, но тут мне поначалу показалось, что от Вениамина осталось только тело со вставленным в него чужим сознанием. Однако потом за чаем пообщались мы с ним, юность
