Несмотря на темный цвет кожи, я мог констатировать у папуасов побледнение и покраснение лица. Под влиянием гнева или страха цвет их лица становится заметно светлее; когда они заболевали, я их видел также более бледными. Радость, пляска, быстрая ходьба, натуга, усилие при поднятии чего-либо тяжелого вызывали на некоторое время потемнение цвета лица.
Я не видел здесь ни одного толстого папуаса. В молодости у обоих полов есть достаточный жировой слой, но с возрастом почти все становятся довольно тощими. Это обстоятельство, кажется, стоит отчасти в связи со стиранием и гниением зубов и вследствие этого неудовлетворительным питанием.
Походка мужчин имеет также нечто своеобразное, что мне скоро бросилось в глаза. Но для определения того, в чем именно состоит ее особенность, мне потребовалось более продолжительное наблюдение. Папуасы делают одной ногой (то правой, то левой) большой шаг, а затем подводят другую ногу. Чем больше им приходится ходить, тем заметнее этот способ передвижения. Походка женщин несколько изменяется воспитанием. Мужчины находят красивым, если их жены при ходьбе двигают своими задними частями так, чтобы при каждом шаге одна из ягодиц непременно поворачивалась в сторону. Я часто видел в деревнях маленьких девочек, семи-восьми лет, которых их родственники или родственницы учили этому вилянию задом; целыми часами девочки заучивали эти движения. Девушки, желающие понравиться папуасским юношам, должны это делать особенно демонстративно, и некоторые достигают в этом большого искусства. Что этот способ ходьбы неудобен, видно из того, что девушки, если нет мужчин или они не обращают на них внимания, начинают ходить проще, но стоит мужчине взглянуть на них, как женщины снова начинают двигать своими задними частями. Походка старых женщин естественнее, но все-таки они не могут вполне забыть привычек молодости.
Мужчины плавают так, что над водой не видно ни ног, ни рук, а только одна голова; они могут плавать быстро и долго. Женщин я никогда не видел купающимися или плавающими в море, мужчин же, напротив, часто.
Излюбленная поза папуасов – это сиденье на корточках. Это положение обусловливается не только привычкой, но также соотношением размеров конечностей и туловища. Часами сидят они в такой позе, не вставая даже тогда, когда они могли бы лечь или принять более удобное, по нашим понятиям, положение. Когда я пробовал воспроизводить позу сидящих таким образом папуасов, то мог сохранить равновесие только тогда, когда опирался на пальцы ног; став же на всю ступню (как это делают папуасы), я обыкновенно падал назад или же бывал вынужден расставлять шире ноги.
Меня часто поражала способность папуасов быстро засыпать. Это случалось в любой час дня, даже тогда, когда папуасы вовсе не были утомлены. Излюбленным положением во время сна является лежание на животе, с подложенными под голову руками. Сколько часов папуасы, особенно мужчины, проводят во сне, я не могу определить точно, но, во всяком случае, они спят приблизительно две трети дня, если только празднество, война или какие-нибудь другие чрезвычайные обстоятельства не нарушают их однообразной жизни.
К самым частым болезням папуасов нужно отнести накожные, из которых наиболее распространены elephantiasis и psoriasis. Первая болезнь встречается и у молодых и у старых (дети моложе пятнадцати лет, по-видимому, избавлены от нее), но чаще у мужчин, чем у женщин, и поражает преимущественно нижние конечности. Несмотря на громадное увеличение объема и значительную деформацию ноги (начиная выше колена до пальцев), движение вследствие этого бывает, по-видимому, не особенно затруднено. Я часто видел, как больные элефантиазисом папуасы бегают долгое время ради собственного удовольствия. Psoriasis встречается очень часто. Так как эта болезнь передается по наследству, то ее можно встретить иногда даже у новорожденных, причем участки кожи, пораженные болезнью, расположены симметрично на спине; с годами она довольно скоро распространяется по всему телу; от нее не бывает избавлено и лицо (на ушах и щеках я часто наблюдал чешуйки psoriasis'a). У детей десяти-двенадцати лет часто уже все тело покрыто беловатыми, сухими, тонкими чешуйками, образующими обыкновенно очень запутанный узор. Psoriasis здесь почти не считается болезнью, и, что мне показалось необычным, мужчины, больные psoriasis'oM, выбирают себе нередко жен, пораженных той же болезнью; естественно, что в таких случаях у большинства новорожденных видны следы того же заболевания.
Больных волчанкой (lupus) я видел в трех деревнях. Они почти всегда закрывали пораженные части лица листьями вследствие того, что иначе их глубокие раны вызывали суеверный страх в их земляках и те предпочитали избегать сношений с ними.
Зато у папуасов я никогда не видел бородавок и родимых пятен. Было много туземцев, изрытых оспой (особенно на лице); они рассказывали, что оспа появилась с северо-запада и прошла вдоль всего берега и что многие от нее умерли, теперь же этой болезни больше нет. Эпидемия свирепствовала, по-видимому, лет 8 или 10 тому назад.
Перемежающиеся лихорадки в районе залива Астролябия бывают часто даже у туземцев, причем не только на берегу, но и в горах. Почти во всех деревнях и в продолжение всего года я видел больных лихорадкой.
Так как ночи здесь очень прохладны, а папуасы еще не изобрели одежды, несмотря на их большую чувствительность к ночному холоду, то у них существует повсеместный обычай зажигать огонь под бамбуковыми нарами, на которых они спят в своих хижинах. Голое тело спящего очень сильно нагревается снизу, а сверху и с боков охлаждается; поэтому бывают частые случаи простуды, ведущей к заболеваниям органов дыхания.
Наверное, встречаются и другие внутренние болезни, которые мне остались неизвестными, главным образом вследствие моего недостаточного знания языка, что не позволяло подробно расспросить о том туземцев. Я должен еще упомянуть, что и здесь я наблюдал 2 или 3 случая инфлуэнцы, известной на островах Тихого океана. Сифилис на этом берегу не встречается, и заболевания половых органов, кроме опухолей (из-за слишком тесных поясов стыдливости) и случаев elephantiasis'а, очень редки.
Относительно продолжительности жизни папуасов можно высказать только предположения. Очень старых индивидов я не встречал; самым старым, по-моему, было лет 50–60. Я не могу также сказать что-нибудь положительное относительно смертности. В трех деревнях, ближайших к моей хижине (население их всех достигало приблизительно 300 человек), умерли в течение года только 4 мужчины и 1 мальчик. О смерти женщин я ничего не мог узнать, так как их хоронят очень просто, без большой торжественности. Кажется, однако, смертность среди женщин больше, чем среди мужчин, может быть, вследствие их тяжелой работы. Еще молодые мужчины женились в третий и четвертый раз, так как их жены одна за другой умирали, и такие случаи нередки. У папуасов Берега Маклая женщин сравнительно меньше, чем мужчин, по крайней мере во всех маленьких деревнях, где число жителей мне было известно. С этим согласуются и жалобы мужчин (я часто их слышал) на то, что в их деревне нет женщин для женитьбы.
* * *Мои заметки основаны, как сказано выше, лишь на сопоставлении отдельных произведенных на месте наблюдений. Моим стремлением было, следуя совету К. Э. фон Бэра, наблюдать людей по возможности «без предвзятого мнения относительно количества и распространения человеческих племен и рас».[259] В течение следующих лет я надеюсь посетить еще несколько островов Меланезии и собрать там дополнительный материал по антропологии папуасов. Поэтому в ныне публикуемых заметках я избегал всяких предположений, сравнений и выводов.
Но один вывод напрашивается и теперь, после того, как повидал папуасов Новой Гвинеи (Берега Маклая и Доре), Новой Ирландии, негритосов Люсона (которые несомненно папуасы), жителей Новых Гебрид и Соломоновых островов, именно тот вывод, что раса папуасов распадается на несколько разновидностей, которые, однако, не обособлены резко одна от другой.
Чипанас, сентябрь 1873 г.
