— нет, все спорили между собой, а тут же звенели стаканы, раздавались заздравные возгласы, ответные «спасибо», довольное кряканье после выпитого пива.
— А с дивидендами как? — крикнул кто-то.
— Дивиденды вот-вот будут, — ответил оратор. — Только делить будут не деньги и не между вами. Делить будут последние ваши портки между кредиторами кооператива.
— Ишь, что говорит! Что делить?.. Какие кредиторы? — раздались удивленные голоса.
— Вы и не знаете, что ваши паи и прибыль положены в банк на имя ксендза, а все товары забираются в долг. А ведь любому дураку известно, что за долги общества отвечают все пайщики!
Поднялся такой гам, что невозможно было разобрать, кто что говорит. Но тут же всех перекричал оратор:
— Потише, братцы!.. Братцы, слушайте! Кто за то, чтобы потребовать от ксендза отчета, подымите руку!
Стрипайтис пинком ноги отворил дверь, выступил на два шага вперед, стукнул палкой по двери и рявкнул:
— Я за это!
Все как один обернулись.
— Ой-ой, ксендз! — испуганно крикнул кто-то. В ту же секунду зазвенели стекла и два мужика кувырком вывалились за окно. В кабаке стало тихо, как в костеле во время возношения святых даров. Все сгрудились вдоль стен, и середина комнаты сразу опустела.
Стрипайтис шагнул еще раз, но от двери не отдалялся. Он окинул зорким взглядом собравшихся и увидел всех своих заклятых врагов. В конце стола рядом с учителем стоял Жодялис, а Борвикис прятался за его спину. По другую сторону стола сидели Вингилас, хромой портной и известный на всю округу музыкант Скрипочка. Напротив, в углу, расположилась вокруг стола, заставленного стаканами и бутылками пива, компания парней. Среди них Васарис увидел и того рыжего парня, который пришел причащаться, не получив отпущения грехов.
Стрипайтис явно наслаждался эффектом своего театрального выхода; лицо его сияло злорадством.
— Что, молодцы, митингуете? — проговорил он наконец, когда впечатление стало сглаживаться. — А разрешение от полиции получили? Ну, не робейте, валяйте дальше. Кто здесь председатель? Господин учитель?
Учитель был не из робких и, оправившись от изумления, решил не сдавать позиции. Он вышел вперед и дерзко ответил:
— Здесь не собрание, ксендз Стрипайтис, и никаких председателей нет. Это вы должны созвать собрание! А раз вы этого не делаете, мы имеем право обсудить свои дела. Мы должны знать, на что идут народные деньги.
— А вам какое дело? — крикнул Стрипайтис. — Вы-то много ли денег вложили в нашу организацию?
— Ну и что, если не вложил? Каждый имеет право следить, чтобы народ не надували.
— Подите вы коту под хвост со своими правами. И убирайтесь, пожалуйста! Я и сам объясню, что надо.
Но учитель не сдавался.
— Нас здесь не вы собрали, не вы будете и объяснять! Когда созовете собрание, тогда объясните. А сейчас мы о своем. Хозяин, пару пива!
Стрипайтис понял, что дело принимает дурной оборот. Он не видел здесь ни одного своего сторонника. У стен началась возня и разговоры. Портной и музыкант задымили папиросками и перешептывались друг с другом. Парни в углу звенели стаканами и бутылками. Крестьяне попочтеннее подбирались к двери, собираясь сбежать.
Васарис, не зная, куда деваться, наблюдал из сеней эту безобразную сцену.
Жодялис и Борвикис наконец отважились приблизиться к Стрипайтису с намерением замять инцидент.
— Так что вы извините, ксенженька, — неуверенно начал Жодялкс. — Вот забежали после вечерни, слово за слово — народ и раззадорился. Но коли вы в то воскресенье созовете собрание, все будет ладно…
Стрипайтис, не говоря ни слова, оттолкнул с дороги обоих крестьян и, нахмурившись, шагнул в угол, где все пуще бесчинствовали парни. Подойдя к ним, он схватил за шиворот двоих крайних и отшвырнул их к стенке. Остальные сами заторопились вылезти из-за стола. Тем временем ксендз широко размахнулся над столом своей здоровенной палкой — и осколки бутылок и стаканов со страшным звоном разлетелись по всей пивной.
Поднялся переполох. Женщины закричали и первые кинулись к двери. Но тут же бросились бежать и мужчины. Возможно, что скандал на этом бы и кончился, если бы хозяин трактира, заядлый враг Стрипайтиса, не вздумал протестовать и если бы парни выпили чуть поменьше. Привычный ко всяким скандалам толстяк Вингилас ударил кулаком по столу и закричал хриплым голосом:
— Это уж вы, ксендз, чересчур!.. Это, прошу прощения, сущее свинство!.. Бить стаканы никому не дозволено. Я вас притяну к суду. Мужики, будьте свидетелями!.. У меня имеется разрешение на продажу пива! У меня все по закону… Стаканы бить!.. Это, прошу прощения, свинство!..
Остервенели и подвыпившие парни. Все громче раздавались возмущенные голоса.
— Мы не на ксендзовские деньги пьем!.. Он еще тут будет бутылки бить!.. Пускай присматривает за костелом, а не за кабаком… Богомолок своих исповедует!..
А рыжий парень, Андрюс Пиктупис, отерев рукавом забрызганное лицо, выбрался из толпы и, пошатываясь, пошел на Стрипайтиса. Неизвестно, что бы он сделал, но ксендз первый обхватил его обеими руками, повернул к себе лицом, потащил к двери и выбросил наружу. Парень запнулся за порог, упал навзничь и так ударился головой о камень, что не мог подняться.
Люди переполошились еще пуще. Разом закричало несколько голосов. Вингилас, портной и Скрипочка выбежали из трактира, взяли парня под мышки и втащили, как мешок, в дом.
Васарис стоял, прижавшись к стене, испуганный и удрученный скандальным происшествием. Стрипайтис взял его под руку и повел домой.
— Будут теперь знать, как пивом наливаться и митинговать, — сказал он тоном победителя. — Давно я собирался накрыть их.
— Нет, это уж слишком, — возмутился Васарис. — Подобные приемы борьбы абсолютно недопустимы для ксендза. Ведь ты мог убить человека.
— Жалко, что под руку попался этот идиот, а не учитель или Жодялис. Я бы их и не так разделал.
— Да ты парню, кажется, голову проломил. Ведь прямо о камень ударился. Нет, знаешь, у меня ужасно неспокойно на душе. Уходим, а там, может, человек помирает.
— Ха-ха, — рассмеялся Стрипайтис. — И труслив же ты, Васарис. Где пьяный падает, там черт подушку подкладывает. Такого типа и дубиной не убьешь… Это, братец, и есть жизнь! Всякое приходится испытать. И поссориться, и подраться, и опять помириться. Поживешь — узнаешь… и привыкнешь.
Вечером Юле взволнованно рассказала, что Вингилас всерьез надумал подавать на ксендза Стрипайтиса в суд и переписал свидетелей. Андрюс Пиктупис сильно разбил себе голову, потерял много крови, ничего не говорит, и его увезли домой.
Как ни бодрился и ни успокаивал себя ксендз Стрипайтис, но когда его боевой пыл остыл, он все-таки почувствовал, что эта история может доставить ему много неприятностей.
Не похвалил его за потасовку и настоятель. Подобные дрязги отталкивают прихожан от костела и настоятельской усадьбы. Вместо того, чтобы удержать народ с помощью своей организации под влиянием духовенства, Стрипайтис умножал ряды сторонников прогрессистов.
В тот вечер Васарис долго не мог опомниться от ужасных впечатлений дня. Сцена исповеди рыжего парня, его разбитая голова то и дело вставали перед глазами.
День памяти св. Франциска в Науяполисе служил как бы завершением сезона престольных праздников для обширной округи. Если иной год по причине бездорожья или дурной погоды сюда съезжалось и не очень
