Закон крови

мужчиной, полноправным членом своего Рода. Только после этого может он построить свое жилище, разжечь в нем очаг и привести к нему хозяйку – свою молодую жену.

В это утро будущие охотники весело пировали. Взрослые оставили еды вдосталь, а кроме того, Туули накануне ухитрился поймать в свой капкан длинноухого. Нежная, свежая, да еще своя зайчатина казалась особенно вкусной.

– Туули, – с серьезным видом спросил Лоу, неизменный предводитель их мальчишеских игр, – а что, там был только один заяц?

Все так и прыснули! Еще бы! Такого не забудешь! В тот злополучный для Туули зимний день Мал проверял ловушки, настороженные его учениками. Поправил петлю у Нагу, одобрительно хлопнул по плечу Лоу, удивленно хмыкнул возле капкана Сэмми, …а подойдя к тому, что соорудил Туули, вдруг захлопал в рукавицы:

– Эй, будущие охотники! Сюда! Ребята бросились бегом, увязая в снегу.

– Кто у нас лучший охотник? В ответ раздалось дружное:

– Ты, Мал!

– Нет, не Мал! Совсем не Мал! Лучший охотник – Туули!

И, взглянув с едва заметной усмешкой на удивленные лица ребят, на нос Туули, еще выше задравшийся от неожиданной похвалы, продолжил:

– Да, да. Туули – лучший охотник. Малу никогда не насторожить такой хитрой петли. В ловушку Мала попадает один заяц или один песец. А тут… Увидит длинноухий такое – всю свою родню позовет. И будут они хохотать до тех пор, пока не попадают и не умрут от смеха! Придет Туули-охотник за добычей, а там, – рукавицы полетели на снег, и десять пальцев взметнулись вверх, – вот сколько мертвых длинноухих будет лежать около пустой петли! Надеюсь, Туули-охотник поделится с Малом-неудачником!

Бац! Обглоданная крепкими молодыми зубами заячья кость точно угодила в лоб насмешнику. Крепыш Лоу вскочил и навалился на Туули. На помощь другу поспешил сын вождя, Нагу, в дело вмешался долговязый Айми – и завязалась потасовка. Только тихий молчун Сэмми, русоголовый подросток с большими мечтательными глазами, не принял в ней участия. Он с улыбкой глядел на приятелей, не вставая с места, поглаживая длинными пальцами заячью шкурку, высыхающую на деревянной распорке.

Все пятеро знали: сегодня – последний день их детства. В эту ночь Небесная Старуха полностью откроет свой единственный глаз, и за ними придет Колдун, чтобы под ее мертвящим взглядом отвести посвящаемых еще дальше, невесть куда, в неведомый Потаенный дом. Там не будет ни жареных зайцев, ни возни, ни болтовни. Там они, в одиночестве и молчании, будут ждать той ночи, когда Старуха вновь погрузится в сон.

И тогда придут духи!

Ноги, обутые в мокасины, по щиколотки увязали в сыром речном песке. У самой воды громоздилась рыжевато-коричневая волосатая туша их старшего брата, присланного Великим Мамонтом в дар своим человеческим детям. Вождь подошел к ней вплотную и опустился на колени:

– Арго, вождь детей Мамонта, благодарит нашего великого Родоначальника за щедрый дар, посланный ко дню весенних свадеб! Пусть наш старший брат не беспокоится: его мясо не достанется волкам и лисицам! Человеческие братья возьмут все, что им нужно, и с почетом погребут останки своего старшего брата!

Да, дар был хорош! Очень хорош! Взрослый самец лежал на правом боку, вздымая в синее небо совершенно целый левый бивень. Даже если его зарытый в песок правый бивень сломан или поврежден, из него можно сделать не меньше двух копий и трех или четырех дротиков! Не пропадет ни кусочка: из остатков будут изготовлены бусы, подвески, нашивки… А еще – ребра, кости передних и задних ног! И шерсть, и шкура! Мамонт погиб совсем недавно – день, не больше. И хотя мухи уже облепили открытый, безжизненный глаз, работа предстоит не такая тяжелая, как бывает после половодий, когда на косу может вынести труп недельной давности… Интересно, как погиб этот гигант? Быть может, он сам, уже умирая, зашел в воду и поплыл, исполняя веление их общего Прародителя, из последних сил вытягивая над водой свой хобот, пока течение не вынесло его сюда, где он и лег, чтобы дождаться своих братьев?

Работа не так тяжела, как бывало, но и не легка. Охотники и женщины – их почти столько, сколько пальцев на трех руках, – должны за день снять шкуру, расчленить тушу и очистить от мяса и сухожилий большие кости. Сухожилия тоже нужны: ими сшивают раны, одежду, скрепляют берестяные короба; на них будут нанизывать грибы, рыбу, куски мяса, запасаемые впрок. Вождь вернется сюда на закате, вместе с Колдуном, чтобы торжественно похоронить останки собрата и возвратиться в стойбище с тем, что он оставил людям. До этого у вождя тоже много дел; главное – изготовить барабан для завтрашнего торжества. Ночью он свободен, а вот у Колдуна останется еще одно, самое важное дело…

А сейчас, перед тем как отправиться в обратный путь, он должен сделать первый надрез. Арго достал из поясного мешка оправленный в деревянную рукоять изогнутый нож, лезвие которого было изготовлено из осколка розоватого кремня тщательной двусторонней оббивкой, и, вонзив его в нижнюю часть живота мамонта, сделал резкое движение к себе. Шкура лопнула, обнажив желтоватый слой подкожного жира.

Вождь встал. Охотники доставали из своих мешков инструменты: кремневые ножи, костяные резаки, плоские стержни с закругленными концами, предназначенные для отделения шкуры. Работами будет руководить Гор – кряжистый старик, чем-то похожий на медведя. За свою долгую жизнь он снял не одну мамонтовую шкуру и считался самым опытным в этом деле общинником. Арго пожелал Гору и остальным «легкой работы», поднял свое копье и кожаный колчан с дротиками и пошел по вязкому песку к поросшему кустарником склону.

Он уже встал на тропу, уводящую в сосновый бор, и дальше, к родному стойбищу, как с неба послышалось знакомое, долгожданное «клиип-анг». Вождь обернулся в сторону реки и, прикрывая лицо ладонью, посмотрел вверх. Вот они, белые ширококрылые птицы, плавно спускающиеся со слепящего неба к Большой воде!.. Айя-лебедушка, что-то припозднились нынче твои тезки, твои сродные братья и сестры! И как будто меньше их стало… Неужели когда-нибудь они совсем покинут этот край, свои старые гнездовья, улетят, чтобы никогда не вернуться?..

Имя «Айя» означает «лебедь», и молодой Арго не переставал дивиться: как они похожи! Она сама была как лебедь: высокая, тонкая, с какой-то летящей походкой, и ее гордая головка на лебединой (да, ЛЕБЕДИНОЙ! ) шее, ее остроносый профиль тоже напоминали эту птицу… Вот только волосы не белые – длинные, вьющиеся, почти черные. …А может быть, где-нибудь водятся и черные лебеди? И сама она была горда, очень горда, и на язык остра – в те годы. Две весны и две осени мучился Арго, все боялся: кто-то другой, не он, поведет его лебедушку к вождю… Вообще-то, тонкие талии у охотников не в особой чести, но ему казалось: все его ровесники только и думают о том, как бы им сделать Айю хозяйкой своего очага. А потом не выдержал – попросил Колдуна дать ему любовный корень или хотя бы сделать любовную повязку. Корня Колдун не дал, сказал: и повязка поможет! Точно – помогла! Прошелся в ней Арго мимо своей лебедушки; помнит – ноги дрожали, боялся – высмеет его пуще прежнего (бывало и такое…). А вышло как нельзя лучше, и в третью весну не кто-то другой – он, Арго – кормил из своих рук Айю сердцем большерогого… После узнал: она, Айя, все эти годы боялась того же, что и он! «Так почему же?..» – «Ждала, когда ты наденешь любовную повязку! Ты ведь знаешь: надевший повязку от жены не откажется». Айя не хотела наскучить лучшему охотнику детей Мамонта. Не хотела, чтобы Арго когда-нибудь сказал ей: «Твой очаг – у Серых Сов!» (В повязке ли депо! Ведь она ни разу за всю нашу долгую жизнь не дала мне ни малейшего повода не то чтобы сказать разводные слова – даже подумать о них! )

Вождь перевел взгляд на отмель. Кажется, охотники, занятые работой, не обратили на птиц никакого внимания. Нет, вот кто-то (не разобрать кто!) тоже поднял голову, провожая их взглядом. Предсвадебный день начинался очень удачно, и вот, даже лебеди прилетели! Но почему сейчас нет такой легкости, какую он чувствовал утром, – как будто появилась какая-то заноза?.. Лебеди… Айя… Она обеспокоена…

«Меня тоже тревожит Мал!»

Вот оно! Странные слова! Мужчина дважды не переспрашивает; тем более он, вождь, тем более – у Айи. Она сказала все, что могла сказать, а он… не понял! Что именно? Затянувшаяся холостая жизнь Мала? Нет, не совсем; об этом они говорили, и не раз. Что-то случилось именно сегодня, и встревожилась она… нет, не во время намеков о Колдуне, и не тогда, когда Арго заговорил про бритые щеки… Разговор с дочерью! Но что в нем могло насторожить Айю? Что-то такое, в