Закон крови

– Пусть отважный Йом расскажет подробнее. Вожди склонили головы в знак согласия.

– Лишенный имени кружил нас по ложным тропам весь день. После дождя мы встали на свежий след, он вел на запад. Но мы не пошли по нему до конца: я помнил совет Колдуна детей Мамонта, – и мы заночевали у верхнего сосняка, оттуда еще можно повернуть к Проклятой ложбине и достичь ее вовремя… Или продолжить путь по свежему следу. Ночью… Ночью были вещие сны. Когда я проснулся, амулет горел на груди, он говорил: «Торопись!» – Йом расстегнул ворот. Действительно, на том месте, где амулет Колдуна касался тела, образовалось красное пятно. – И мы пошли в Проклятую ложбину.

Охотник замолчал на миг, собираясь с мыслями… или с силами.

– Мы увидели. Была еще ночь, а над Проклятой ложбиной стояло зарево! Только это был не костер. Не знаю что… Но мы не испугались, мы достигли места с рассветом и застали там врага, как и предсказал наш Колдун. Анук поспешил. Но он погиб как мужчина – охотник и храбрый воин! А потом, на нижней тропе, нашли тело Алема. Лишенный имени убил его утром, и наши северные соседи ничего не знают.

Колдун задал только один вопрос:

– Что или кого видели охотники в Проклятой ложбине?

– Только лишенного имени! Иных следов там не было.

Гарт сказал то, что должен был сказать:

– Вождь детей Серой Совы благодарит храброго Йома и всех отважных охотников! Вождь детей Серой Совы скорбит о гибели своего брата – сына Серой Совы и о гибели юного сына Мамонта. Наш общий враг взят в срок. Он принадлежал Роду детей Мамонта. Главное слово – за теми, чей тотем, чью кровь он осквернил. Пусть говорит Арго!

(Трудно, ох как трудно говорить! Как трудно быть здесь!)

– Вождь Арго благодарит своего сына, Йома! Вождь Арго благодарит храбрых охотников – детей Серой Совы и детей Мамонта. Вождь Арго скорбит о новых жертвах убийцы и осквернителя Закона крови. Решать его судьбу должны все мужчины нашей общины. Может ли вождь Гарт послать вестника в стойбище детей Мамонта?

– Вестник уже послан. Сыновья Мамонта скоро придут.

– Тогда – подождем.

Говорят: «Поверженный враг отраднее девицы!» Говорят: «Труп врага не смердит!» Говорят: «Сердце врага вкуснее лопатки олененка!» Так было и для Арго – когда-то, в незапамятные времена. Сейчас он очень хорошо понимал Айю, которая придет сюда только потом, когда все уже будет кончено и останется только оплакать жертвы. Дорого бы дал и он сам, чтобы не видеть это существо, валяющееся без движения лицом в золе! Но это невозможно: он мужчина, и он вождь! Вождь опозоренного Рода! И позор еще не смыт…

А утро было таким же ясным, как и накануне. И так же не умолкала птичья перекличка. Только воздух казался душным. Почему-то вчерашний дождь его не освежил…

Наконец послышались голоса его сородичей. Сыновья Мамонта вступили в стойбище детей Серой Совы. Предводительствовал старый Гор.

Люди рассаживались полукольцом: Род Серой Совы по левую руку от вождей, Род детей Мамонта – по правую. Участники погони по-прежнему стояли в центре, около общих костров, рядом с телом связанного врага. Тот почти не шевелился, только кашлял, отворачивая голову в сторону от жара и дыма.

Вожди и колдуны сидели по другую сторону очагов. За их спинами возвышался тотемный столб – засохший ствол лиственницы, очищенный от веток и коры, украшенный знаками Рода Серой Совы. Он был окрашен в красный и черный цвета. Но не только сухая кровь Рода, не только уголь, смешанный с жиром, изменили его природный цвет. И иные пятна были на тотемном столбе… И глаза общинников возвращались к нему снова и снова.

Женщин и детей не было. Женщины оставались в жилищах, занятые подготовкой к погребению или своими делами. Выйти к тотемному столбу они смогут лишь тогда, когда приговор будет произнесен. Присутствовать на суде могла бы только жена вождя, Айя, с согласия Арго, но она отказалась.

Арго чувствовал ломоту и дрожь – в руках, в теле… Еще не хватало, чтобы к нему сейчас прицепилась хонка! Сейчас главное – на его плечах. Да, он – в чужом стойбище, в другой Родовой общине. Но преступление – дело рук его общинника; одна из жертв – его дочь! Главное – на нем! Мучительно хотелось потереть руки, растереть плечи. Согреться. Нельзя! И мучило ощущение: он что-то забыл! Что-то очень важное…

На плечо легла сухая старческая рука Колдуна.

– Не будет ли позволено присутствовать моему собрату, молодому колдуну Рода детей Куницы? Если он еще не ушел.

Арго немедленно поддержал просьбу. (Вот оно! То, о чем он чуть было не забыл…)

Гарт не возражал, хотя и был немного удивлен – после вчерашнего вопроса. Но Узун проворчал:

– Какое дело Куницам до нашей беды?

– Нарушен Закон крови, – спокойно возразил Колдун, – а это может обернуться бедой для всех… И для Куниц – тоже! Наш собрат-Куница молод, но знающ. Думаю, он знает и такое, что неведомо не только мне, но даже мудрому Узуну. К тому же мне известно: у колдуна-Куницы есть вопрос для меня. А у меня – для него.

Узун пробормотал, как бы про себя, но так, чтобы слышали и другие:

– То-то – «знающ»! Даже лечить толком не научился – наставлять приходится!

Но дело было решено. Колдун-Куница пришел немедленно, поблагодарил за оказанную честь и, по знаку Гарта, занял место – рядом, но в стороне.

– Как Нава?

– Будет жить, – ответил колдун. – Но сегодня она не проснется до самого вечера.

И Гарт, и Арго с благодарностью посмотрели на этого узколицего, безбородого, такого молодого колдуна, спешащего на помощь даже чужим. (Это очень хорошо. До вечера все будет кончено.)

Первым заговорил Гарт:

– Братья мои! Друзья мои! Великое горе постигло два наших Рода! Тот, кого все мы уважали и чтили как одного из лучших сыновей Мамонта, оказался отступником. Он не только убийца и похититель, он нарушил Закон крови. Судить и карать его должны прежде всего те, чью кровь он осквернил, чей тотем опозорил. Мы – на земле детей Серой Совы. Но главное слово, решающее слово сегодня принадлежит детям Мамонта… Мы слушаем тебя, великий вождь Арго! Мы знаем: твое решение будет мудрым!

(Вот оно. Начало. Только бы хватило сил!)

– Принесите тела убитых лишенным имени. Всех!

По знаку Йома четверо посланных ушли к мертвому жилищу. Вскоре вернулись с печальной ношей, завернутой в медвежью шкуру, покрывавшую постель, которая так и не стала брачным ложем… Арго кивнул:

– Раскройте.

Теперь четыре тела лежали на утоптанной траве. Два мальчика, которых принесли Йом и его люди, и – муж и жена. Рядом.

– Пусть смотрит!

Лишенного имени подняли грубым рывком. Вынули палку, не развязывая ремней; толкнули вперед. Йома трясло от ненависти и презрения, как будто, вернув амулет, он частично утратил и вчерашнюю сдержанность.

– Ну что? Ты доволен, ВРАГ!!!

Казалось, лишенный имени ничего не слышит. Он стоял перед своими жертвами, перед Йомом, под десятками пар ненавидящих (и любопытствующих, недоумевающих ) глаз, но его собственный взгляд был обращен мимо всего, куда-то очень