Закон крови

– Куница! У тебя что же, имени нет, как у Колдуна детей Мамонта?

Он ответил серьезно и строго:

– Имя есть. Быть может, когда-нибудь ты его узнаешь. – И добавил, уже с улыбкой: – Я очень хотел бы этого!

Нава не только училась пользоваться скрытой силой. Отвечала на вопросы наставника, рассказывала свои сны. И слух о Крылане пересказала. Может, и не вспомнила бы (в стойбище Серых Сов Крылан не появлялся, от детей Мамонта узнали), если бы не сны. В них приходил он, лишенный имени. Красивый. Все еще желанный. Но когда протягивал руки, они вдруг превращались в черные перепончатые крылья – и Нава с криком просыпалась.

Узнав об этих снах, колдун-Куница посерьезнел и, поколебавшись, снял с шеи свой оберег.

– Надень, спрячь, носи не снимая. И даже во сне не приглашай Того, не отвечай на зов!

Оберег помог: сны прекратились.

А в последнюю встречу Нава обмолвилась о насмешницах. Случайно обмолвилась: пусть себе тешатся, ей нет до них дела! Но наставник стал совсем хмурым.

– Пойду к Гарту. Это нужно прекратить!

– Но, Куница, мне ведь все равно!

– Не в этом дело. Они не понимают, что призывают Зло! Он, видимо, вырвался, а Его еще сами люди зовут… Это вредит вашему Роду; да что там, всем нам вредит – и детям Мамонта, и детям Куницы! И кроме того, колдун-Куница надеется, что Нава уже решила встать на тропу своего наставника!

Но поговорить с Гартом удалось уже после того, как разразилась беда. Не там, где ее ждали, нет. У ближайших соседей детей Куницы.

Небесная Старуха спала уже три ночи. Утром, когда люди были на ногах, занимались своими делами, среди детей Мамонта поднялся встревоженный шум. На тропе, ведущей в их стойбище, появился горевестник из дальней общины детей Серой Совы, той самой, что соседствует с Куницами. Арго торопливо вышел к тотемному столбу. Колдун уже здесь – последние дни он часто бывает в стойбище, чаще, чем у себя.

Поклонившись, горевестник произнес:

– Арго, великий вождь детей Мамонта! У Айрены, твоей дочери, горе: умер Лайми! Айрена просит Арго, своего отца, Айю, свою мать, Дрого, своего брата, посетить наше стойбище и разделить ее горе. Колдун детей Куницы просит могучего Колдуна детей Мамонта посетить жилище детей Серой Совы, в которое пришла смерть. Наш вождь Нерт присоединяется к этим просьбам.

Айрена, старшая дочь Арго и Айи, очень похожа на свою мать. Не только телом и лицом, – как и Айя, она рожала дочерей, пока не принесла почти в сорок лет позднего сына. Любимого. Над ним-то, мертвым, и склонились сейчас два колдуна. Их лица были не просто сосредоточенны – мрачны.

Еще собираясь в путь, Арго чувствовал: что-то не так! Смерть любимого шестилетнего сынишки – большое горе для отца и матери, но не для общины. Конечно, его проводят как должно, – пусть не сетует, пусть не пытается свернуть с ледяной тропы назад, но пусть поскорее вернется (уже побывав там, у предков), когда настанет его новый срок. И все же такая смерть – не общее горе. Нет ничего удивительного в том, что Айрена пригласила их, своих родителей и брата. Но при чем же здесь Колдун детей Мамонта?! Неужели колдун-Куница, пользующий не только свою общину, но и эту, своих соседей, не может сам проводить ребенка?

По дороге Арго пытался расспросить своего Колдуна, но тот уклонился от ответа.

– Не знаю. В этом году творится много странного. Дойдем – увидим, в чем дело.

Здесь, в дальней общине детей Серой Совы, странного и непонятного еще больше. Плачет в своем жилище Айрена, плачут ее дочери – старшие, давно кормящие свои очаги, одна в общине детей Куницы, вторая в общине Кано, и младшая, двенадцатилетняя девочка, еще не прошедшая Посвящение. Плачут подруги Айрены. И Айя к ним присоединилась. Это все – как и должно быть. Но почему так внимательны, так встревожены два колдуна, два действительно могучих колдуна, склонившиеся над мертвым телом? Почему у входа в жилище – не только опечаленный отец, не только детишки – товарищи Лайми? Кажется, здесь, поодаль, собралась едва ли не вся община! И вождь – здесь, и тоже мрачен, насторожен… А сам мертвый мальчик? За свою жизнь Арго перевидал многих мертвецов – разного возраста и спустя разные сроки после того, как человек встал на ледяную тропу. Но такого… Взглянув на Лайми в первый момент, Арго едва не вскрикнул: «Да вы что, не видите, что мальчик просто спит?» И все же он был мертв; не было биения сердца, не было даже следов дыхания, тело, казавшееся живым, – холодное. В смерти Лайми не оставалось никаких сомнений!

Детишки столпились у самого входа. Некоторые всхлипывали, по примеру женщин; большинство о чем- то перешептывалось. Вдруг четырехлетняя голенькая кроха решительно просеменила внутрь жилища и потянула колдуна-Куницу за рукав:

– Колдун! Колдун! Сплоси у Лайми, почему он не встает? И когда его новый длуг к нам плилетит?

Малышам позволяется многое, почти все. Они и колдунов обычно не боятся, и на плечи к вождю могут при случае вскарабкаться – наказания не будет. Но сейчас Куница обернулся слишком резко. Кроха хотела улепетнуть, но он осторожно придержал ее рукой:

– Не плачь, не бойся. Скажи мне, что это за новый друг?

– Ну… Лайми сказал: к нему плилетает ночью. Такой… Говолит, как мы, и показывает интелесное. И к нам обещал плилететь.

Колдун приобнял девочку, внимательно глядя в ее личико:

– А не прилетал еще? Ни к кому из вас?

– Не-а…

– Ну хорошо. Беги к своим.

Колдуны о чем-то зашептались. Затем старик глазами попросил Арго выйти наружу.

– Вождь Арго! Мы понимаем, твоя дочь в большом горе, но мы должны ее спросить. И девочку, твою внучку. Иначе может быть большая беда!

Понурый муж Айрены сидел у входа; уставясь в землю, пощипывал бороду. Услышав разговор, со злобой посмотрел на Колдуна:

– Меня Куница уже расспрашивал. Нечего отвечать: последние ночи спим даже без снов. Лег – и словно в яму какую-то, до утра. И сегодня. Встали, а он…

Крепкий, жилистый мужчина, едва начавший седеть, резко стиснул зубы, сжал кулаки и вновь уставился в одну точку. Колдун ответил:

– Мы знаем. Но мы хотим услышать, что было с Лайми в эти дни. Сын Серой Совы должен согласиться: женщины об этом расскажут лучше.

В ответ – пожатие плечами: делайте как знаете! Теперь все равно!

Арго пошел в жилище, к своей убитой горем дочери.

Утирая безостановочные слезы (она-то плакала не ради обряда!), Айрена рассказала все что могла. Слабость и бледность у Лайми она заметила два дня назад. Мальчик был вялым, целый день провел дома. К детишкам ушел только под вечер, когда солнце уже садилось. В подобных случаях – средство известно.

– Муж пошел за оленем, добыл и кровь сцедил; вчера свежей кровью отпаивала… Вроде бы порозовел сынок! Да и сейчас – видите?

Действительно, глядя на розовощекое, казалось бы, пышущее здоровьем лицо покойника, на его припухлые, красные губы, трудно было поверить, что этот крепыш еще день назад страдал бледной немочью и нуждался в свежей крови молодого оленя!

– А как он пил эту кровь? – перебил Куница.

– Как воду! – Айрена махнула рукой и даже слабо улыбнулась сквозь слезы. – К вечеру снова повеселел. Думала – пошел на поправку. А утром…

Она затряслась от почти беззвучных рыданий.

– Даже укус прошел! – вдруг проговорила младшая дочь Айрены.

– Какой укус?!

– А! – Мать помотала головой, пытаясь сдержать слезы. – На шейке. Слабый – два пятнышка, и крови