Тропа длиною в жизнь

– Молчи! Да, Сильный не возражал против дочери Волка. Но его сын взял безвестную! Кто знает, кто такие Серые Совы? Такой выбор неугоден нашим духам, вот они и покарали вас бесплодием! А ты даже от второй жены отказываешься… да еще хочешь повесить на шею безвестной чужачке родильный амулет, принадлежащий лишь дочерям Тигрольва и Ледяной Лисицы!

– Но… Я просил об этом! И мне было дано позволение! Разве оно было дано без согласия великого колдуна детей Тигрольва?

Колдун вздохнул и нетерпеливо пожевал губами:

– Такую охоту дозволяют не люди – духи. И не тебе спрашивать, почему они так решили!

Аймик опустил глаза. Выходит, все напрасно? Помолчав, колдун продолжил свою речь:

– Твой отец и братья приходили просить за тебя. Они хотят тебе помочь. А ты – словно чужой и для них, и для всех твоих сородичей!

Аймик тяжело вздохнул:

– Великий колдун! Поверь, я не хочу быть чужим. Я стараюсь… Кто может сказать, что младший сын Сильного – плохой охотник?

– Не в этом дело! Ты должен стать своим для своих. Кроме законов есть еще и обычаи; нарушать их негоже. Ты обижаешь самых близких: своих сородичей! Изменись, и духи помогут тебе.

– Я готов взять вторую жену… если так надо, – с трудом вымолвил Аймик, – но только пусть духи помогут Ате. Она такая хорошая, хоть и не дочь Ледяной Лисицы. Ведь я же добыл бивни и сердце! Для нее добыл!

Колдун вновь пошевелил губами, словно что-то пережевывая:

– Хорошо, что ты согласился наконец-то взять жену, угодную нашим духам. Я приму твой малый дар и передам духам твою просьбу. Но если ты хочешь, чтобы тебе помогли, слушайся беспрекословно!

– Я готов.

– Ты должен вернуться в свой дом. Сегодня бесплодная дочь Серой Совы не должна касаться ни бивня, ни сердца мамонтихи. Иных запретов для вас нет. А завтра к тебе придет твой брат Оймирон и ты пойдешь с ним на охоту. Если хочешь, чтобы тебе помогли.

Аймик понял: слова сказаны, нужно уходить. Но когда он, закончив слова благодарности и прощания, уже собрался вставать, колдун поднял ладонь:

– Скажи, Аймик, сын Сильного, прозванный Чужаком… те странные сны тебе еще снятся? Он удивленно помотал головой:

– Нет. Давно уже нет. Я и забыл о них.

Колдун удовлетворенно кивнул, жестом отпуская своего гостя.

3

Охота оказалась удачной. Когда братья взяли олений след, Аймик забыл о тревогах и горестях. Брат, конечно, в охоте дока, но и он не промах. И ему было радостно распутывать тропу их будущей добычи: вот здесь кустарник щипал, у сосны долго чесал бок, да что-то его спугнуло… Нет, не спугнуло, на встречу спешил.

…А вот и сами они впереди. Красавцы, ничего не скажешь. Гона еще нет, самцы держатся в стороне от самок, и охотиться сейчас положено на них, рогачей.

Оймирон показал знаками: «В обход от кустарника, по ложку, и на бросок мвталки». Все так, но он, Аймик, хочет показать, на что способен лук в умелых руках. Оймирон недоволен, это видно по нему, но почему-то не возражает.

…Кустарник. С такого расстояния, через ложок, даже самая сильная, самая умелая рука дротик не метнет. Их не услышат даже чуткие оленьи уши: мешает ветер. Но Аймик, натягивая тетиву, невольно сдерживает дыхание. Теперь – стрела. ОН САМ – СТРЕЛА!.. Колотится сердце: «Не подведи, родной, моими руками согнутый, берестой оплетенный». Ветер отклонит вправо… Так! А которого из двоих?.. Решено!

Гудит тетива и… Удар! Удача! Воистину, сами духи-покровители направили его стрелу! С победным криком, не разбирая дороги, Аймик мчится туда, где бьется смертельно раненный олень.

Они разделывают добычу кремневыми ножами, помогая себе длинными узкими лопаточками, изготовленными из ребер мамонта. Солнце жарит вовсю, и гнус тут как тут: слетелся на запах крови и человеческого пота. Отмахиваться бесполезно.

– Что, припекло? – усмехается в бороду Оймирон. – Давай-ка я дымокур сооружу, все будет полегче.

Действительно, с дымокуром дело заспорилось. Старший брат знает, как надо: такие травы подмешал, что дым хотя и пощипывает глаза, а запах приятный, какой-то пряный.

Работают молча, но Аймик чувствует: Оймирон заговорит, обязательно заговорит о чем-то важном. Да и ему самому есть что сказать брату.

– Металкой ты плохо владеешь. Хуже Мосластого, должно быть.

Аймик вздрогнул от неожиданности и обиды. Он-то ждал похвалы своему выстрелу! И Оймирон угадал его мысли:

– Твой выстрел хорош! Хорош, да оружие не наше. Даже у Ледяных Лисиц лук не в такой уж чести; тоже металку предпочитают. Забыл, что мы говорим? Лук – оружие труса! А ты словно и не сыном Тигрольва, а сыном Волка от духов вернулся. Вот и прозвали тебя… так, что и называть не хочется. Да ведь прозвище – не палый лист: рукой не отлепишь! А ты еще и обижаешься: сородичей своих так и зовешь по именам. Даже меня, даже нашего Шатало, родных твоих братьев. Словно не знаешь, что так и беду на человека легко накликать.

(Да что он такое говорит! При чем тут какая-то обида?)

– Ойми… Ох, прости, Крепыш! Да я же вовсе не от обиды. Просто…

Сказал и осекся. Что – «просто»? Просто привык к тому, что у детей Тигрольва не принято. И брат догадался – закивал с печальной усмешкой:

– Вот-вот. Просто дети Волка зовут друг друга по именам, не по кличкам, так?

– И у них всяко бывает, – буркнул Аймик, не желая сдаваться.

– Всяко, да не по-нашему! Все они – черные колдуны, вот и не страшатся злым духам свои имена открывать. Зачем скрывать от своих? Мы-то давно это знаем, потому и не хотим ссор с черными колдунами. Не воевать же с ними. У нас и мужчин для этого мало, а почему? Всё они. Черная порча! — Оймирон (КРЕПЫШ!) тяжело вздохнул и продолжил: – Но и дружба их нам ни к чему! И оружие их колдовское. Вишь, как оно бьет! А только никто из наших со злыми духами не якшается. Если же кто попробует, смерть!

Аймик не знал, что и думать. Старший брат говорил убедительно, очень убедительно. И все же…

– Постой, Крепыш! А меня-то зачем тогда к ним послали? И почему не забрали раньше? Я же и к Посвящению меньше племянников готовился из-за этого!

– Зачем послали? Да тебя же их злые духи своим хотели сделать! Через тебя на наших сородичей порчу наводили; или ты забыл. Все она… – Оймирона передернуло от ненависти. – Тебя должны были убить как черного колдуна, да отец стариков упросил, колдуна нашего долго умолял. Наш-то колдун – не злой, не черный! Посмотрел он на тебя тогда, духов, что тобой овладели, увидел. Долго с ними боролся, у-у-у как долго! Но одолел. Только они условие поставили: «Пусть-де мальчишка нас назад отнесет. К нашим. Там мы от него совсем отстанем!» Так оно и вышло. Да только не совсем так.

Аймик не пытался возражать. Слушал.

– Спрашиваешь: почему раньше тебя не забрали? Приходили за тобой. К сроку. Да ты был… почти мертвый. Не жилец. Их колдун сказал: «Ему не жить!» – да мы и сами видели. Вот и ушли ни с чем. А он хитрый! Выходить тебя выходил, да только заодно и порчу навел! Новую порчу… Не понимаешь?

Оймирон смотрел строго, в самые глаза: – Вижу: не понимаешь. Девку они тебе подложили! Невесть откуда пришедшую! Пустопорожнюю!

– Оймирон! Не надо…

– Нет уж! До конца дослушай, а там как знаешь… Сами-то они ею брезговали; небось никто из сыновей