относятся к нам? В чем причина подобной яростной политиче ской кампании, ведь до сих пор никто из горожан не в состоянии внятно объяснить, почему наше пребывание на Тауне для них что красная тряпка для быка?
Говард Блейлок пожал плечами.
– Население Тауна относится с подозрением ко всему, что исходит из Синдиката. После всего, что здесь происходило, их можно понять. Вы сами приняли участие в игре, которую затеяли драконы и лично Курита. На что же вы рассчитывали?
– Но мы явились сюда, чтобы помочь вам сражаться с драками! С мятежниками, которые намерены сломать сложившееся равновесие!..
– Опять же сошлюсь на исторические примеры: жители планеты сердцем не могут принять любое проявление доброй воли, исходящее от Синдиката. А ваше объясне ние насчет заговора Кусуноки не укладывается в головах простых обывателей. О каких мятежниках в Синдикате может идти речь, когда все население накрепко зажато в железной руке Дома Куриты!
– Поймите меня правильно, сеньор Блейлок, подобное объяснение – не более чем эмоции. Если продолжить эту мысль, то во Внутренней Сфере никто и никогда не сможет договориться. Я был высокого мнения о практичности и рассудительности горожан. Как же здесь не поймут, что, имея нас на планете, они выигрывают в обороноспособности? Выигрывают, а не проигрывают!.. Что бы вы делали, оставшись один на один с агрессором? В злобной кампании, направленной против нас, нет ни какого смысла!
– В политике порой трудно найти логические или практические обоснования тех или иных поступков, дон Карлос.
– Или докопаться до истинных причин, сеньор Блейлок?
– Можно сказать и так.
Говард Блейлок указал в сторону ангаров космопорта, возле которых на высоких скоростях двигались разведывательные мобили, тягачи и грузовые аппараты на воздушной подушке. Там располагалась база Всадников и фузилеров, участвующих в учениях.
– Подойдем поближе, полковник? Здесь становится скучновато.
– Ничего не скажешь, впечатляющая машина, – чуть позже заявил Блейлок, осматривая семидесятипятитонного «Бешеного кота», стоящего возле полкового ангара. Отметины разрывов и залатанные шрамы от лазерных лучей пестрели почти на всей поверхности робота. Следы попаданий избороздили и «ухмыляющуюся» «морду» боевого робота, придавая башенной надстройке с маленькими выступами-ушками, где были размещены следящие системы, зловещий вид. Создавалось впечатление, что имеешь дело не с сосунком, только что сошедшим с заводского конвейера, а с опытным, хватким котярой- ветераном, зубы и когти которого запомнились многим противникам. Робот небрежно оглядывал окружающее пространство, где сновали какие-то мелкие механические твари. Стоило ли «Бешеному коту» обращать на них внимание?
– Я слышал, вы лично захватили его? – поинтересовался Блейлок.
–Да.
– Непревзойденный по своей дерзости поступок, дон Карлос.
Полковник хотел было поблагодарить Блейлока за комплимент, однако тот уже повернулся к нему спиной и зашагал по взлетной полосе. День выдался терпимый, мороз отпустил, правда, налетающий порывами ледяной ветер временами донимал тех, кто оставался на открытом воздухе. Только не Блейлока! Этот шагал по открытому месту, высоко вскинув голову, в легком пальто, без головного убора. Словно вышел на прогулку… Полковника даже передернуло. Как только ему не холодно, наглецу? Его благодарят, а он даже головы не повернул – развернулся и шагает себе в сторону здания космопорта. Хороши хозяева, никакого понятия о вежливости! Все они, горожане, одним миром мазаны. Однако делать нечего – нельзя даже вида показать, что недоволен. Дон Карлос двинулся вслед за Блейлоком.
Главный космопорт планеты Таун назвали в честь Аугустуса Понса. Тем самым первопоселенцы отдали честь человеку, на чьи средства был освоен этот мир. Однако время безжалостно: после освобождения из- под ига Синдиката принц Джон Дэвион переименовал космопорт. Никого не спрашивая, не обсудив этот вопрос в местной ассамблее, он дал транспортному узлу свое имя.
Вскоре Блейлок и Камачо приблизились к обширному, с высокой арочной крышей, ангару. Перед гигантскими открытыми воротами на бетонной площадке стоял единственный на Тауне стотонный аэрокосмический бомбардировщик «Штука». Техники в утепленных комбинезонах, напоминающие сосиски, столпились перед ним, кое-кто лазал по коротким, срезанным крыльям. Средства воздушной поддержки не принимали участия в сегодняшних маневрах – руководство сослалось на плохие метеоусловия, однако полковник знал, что причина в нехватке запасных частей, комплект которых при нынешнем безденежье не представлялось возможным восстановить.
В такую погоду, вздохнул полковник, только летать и летать – он сам совершил более сотни боевых вылетов, и многие из них были произведены в куда более худших условиях. Но на нет и суда нет. Другое беспокоило его. Фузилеры генерал– лейтенанта при всех недостатках и общей слабости полка как соединения доказали, что обладают достаточным боевым опытом и умением. Что же касается национальной гвардии, то здесь положение было много хуже. Как только их вытащили из теплых постелей и заставили взять в руки оружие, сразу выяснилось, что назвать эти подразделения боеспособными можно только при помощи воображения, присущего Джанис Мароу. Подобные вояки могли доставить неприятности исключительно своему командованию и союзникам, но никак не неприятелю. Национальные гвардейцы не то чтобы провалили свою часть задания – они просто опозорились. Даже спустя несколько часов после начала маневров Джанис Мароу не удалось развернуть свои части на исходных позициях. Колонны теряли ориентиры, роботы застревали в самых невероятных местах. Куда только не загоняли их неумелые пилоты! Да что там, многие из них и водить-то толком не умели.
В ходе маневров выяснилось еще одно неприятное обстоятельство. Местные власти, заигравшись в политику, под давлением экстремистски настроенных членов народной милиции решили скрыть кое-какие оборонительные возможности – технику, мобилизационные планы, некоторые части – от глаз «чужаков». Положение ухудшалось на глазах.
Догнав длинноногого Блейлока, полковник решил поговорить с ним начистоту.
– Послушайте, сеньор Блейлок, – обратился он к его спине, – я рад, что нам выпал шанс побеседовать. Тот немного замедлил шаг, поравнялся с Камачо.
– Мы нуждаемся в помощи, – продолжил полковник, – которую вы могли бы оказать нам, если бы сумели вывести горожан из спячки. Или, если это вас не обидит, из некоего мечтательного состояния, в котором, кажется, они пребывают со времени окончания последней войны с Мариком и Сан-Цзу. Пора как-то убедить их, что речь идет не о вымышленных чудовищах, а о реальной перспективе ожесточенного сражения.
Блейлок неожиданно громко хмыкнул – трудно было понять, то ли это возглас ярости, то ли это он так рассмеялся. Или, может, послал полковника к черту?
– Хорошо, полковник, – чистым и ясным голосом продолжил Блейлок. – Я тоже постараюсь быть откровенным. С того места, где мы сейчас находимся, ваши по стоянные напоминания о некой угрозе со стороны новоявленных «ронинов» кажутся несколько преувеличенными. Или, я бы сказал, притянутыми за уши. С нашей планеты трудно различить контуры предполагаемой агрессии. Согласитесь, дыма без огня не бывает, и мы здесь, на Тауне, должны были бы располагать какими-нибудь свидетельствами подготовки нападения, хотя бы косвенными… Однако их нет. Теперь являетесь вы и звоните во все колокола: спасайтесь, спасайтесь!.. Вам не кажется, что мы вправе подозревать вас в какой-то нечистой игре? Не вас лично, поймите меня правильно. Вы служака, и люди ваши – служаки до мозга костей. Неужели вы полагаете, что мы не выяснили все детали вашего, так сказать, славного прошлого? Я, например, не сомневаюсь в вашей порядочности и честности, но что это меняет по существу, если вас используют какие- то темные силы? В этом случае нам ничего не остается, как любыми способами попытаться отстоять свою независимость.
– Чандрасекар не из тех, кто бросается словами и затевает подобные, как вы выразились, нечистые игры. Если вы действительно внимательно ознакомились с нашим славным путем – я говорю об этом без всяких кавычек, я горжусь своими ребятами, – то наверняка сознаете, что мы никогда бы не пошли на службу к человеку, чья репутация дает основание полагать, что мы можем быть втянуты в преступный сговор. Для нас это вопрос жизни и смерти. У вас есть за что зацепиться, у вас есть родная планета. Мы же
