– Раз или два.
– Скажите, Нина, вам нравится быть матерью? Девушка ни минуты не колебалась.
– Конечно.
На другом конце провода замолчали. Нина даже подумала: а следовало ли ей признаваться в этом? Надя ответила бы отрицательно.
– Вы не ассоциируетесь у меня с образом матери, – сказал он презрительно.
– А кем вы меня представляете? – Нина говорила самым сладострастным голосом, каким умела.
Марк не стал отвечать на ее вопрос.
– Я заберу вас в пятнадцать минут десятого.
– У вас в машине есть детское сиденье? – спросила она. – Если нет, я могу добраться и на автобусе. Где ваш офис?
– Я достану сиденье.
– Я могу вам доверять?
Мужчина закрыл глаза и сосчитал до десяти.
– Марк?
Он очнулся. У девушки был очень приятный грудной голос. Он ласкал слух.
– Да… – Марк кашлянул. – Вы можете мне доверять.
– Тогда увидимся завтра.
– Увидимся завтра, – повторил Марк и ослабил узел галстука.
Звонок в дверь раздался ровно в девять пятнадцать, а Джорджия все еще плакала. Этот кошмар начался в пять. Нина нежно похлопывала девочку по спинке, когда шла открывать дверь. Волосы ее слиплись, глаза осоловели.
На пороге высилась импозантная фигура Марка Марселло.
– Она больна? – спросил он.
Нина убрала прядь волос с лица и бросила на своего мучителя усталый взгляд.
– Я не знаю. Она плачет с тех пор, как проснулась.
Марк взял ребенка на руки, приложил ладонь ко лбу, проверяя температуру.
– Нормальная. Она ела? – поинтересовался он. Девушка покачала головой.
– Она отворачивается от еды. Я предлагала ей три или четыре раза.
– Может, нужно показать ее доктору? – предложил Марк. – Кто ваш доктор?
Нина сощурила глаза. Она вообще не знала, возила ли Надя девочку в клинику.
– Я…
– У вас есть доктор? – Марк пристально посмотрел на девушку. – Джорджия младенец, ей положено проходить медицинское обследование, измерение веса, роста.
– Она совершенно здорова, – ответила Нина, содрогаясь от следующего завывания девочки.
Марк скептически приподнял бровь. Нина закусила губу.
– Вероятно, у нее режутся зубы.
– Сколько ей? Четыре месяца? Не рано ли?
– Я не знаю! Я никогда… – Нина неожиданно замолчала. Она едва не проболталась. Что он о ней подумает?
Мужчина повернулся к девочке, его большая, сильная ладонь осторожно поглаживала спинку, через минуту или две завывания превратились в тихие всхлипы и икоту, и веки младенца, разбухшие от слез, закрылись.
Нина застыла в восхищении.
– Идите и оденьтесь, – попросил Марк вполголоса. – У нас в запасе есть несколько минут, но движение на дорогах в этот час непредсказуемо.
Нина пошла в спальню и осторожно притворила за собой дверь. Дверцы гардероба были распахнуты. Большая часть ее туалетов состояла из деловых костюмов, работа библиотекаря предполагала некую консервативность в одежде, также у нее имелись джинсы и целая коллекция топов, в основном доставшихся ей по наследству от Нади.
Она выбрала платье, купленное сестрой на распродаже, – в конце концов, ей нужно соответствовать образу, – оделась и поежилась. С Марком Марселло она чувствовала себя крайне неуютно. Все в нем – манеры, голос, фигура – постоянно будоражило ее и лишало покоя, и вовсе не потому, что он был врагом. Она не могла отказать ему в привлекательности. Вероятно, это происходило от недостатка общения с мужским полом: она не знала, как нужно себя вести с таким сильным, решительным и властным человеком. Невозможно было игнорировать его, он привык к повиновению со стороны других людей.
Нина тихо вздохнула и оправила облегающее платье – может, одежда сестры настроит ее на игривый лад? – взяла кашемировый кардиган и вышла в гостиную.
Марк стоял посреди комнаты и с нежностью глядел на спящего ребенка.
