есть.
– Массимо, ты не можешь рассуждать так легкомысленно! – восстала Никки.
– Чем тебе не нравятся мои рассуждения?
– Это безответственно.
– А по-моему, это и есть разумный подход. Но не стоит затягивать эту дискуссию на ночь глядя. Завтра у нас ранний вылет. Следует хорошо отдохнуть… Но для крепкого сна имеет смысл размяться. Что ты об этом думаешь?
Вместо ответа Никки кокетливо поцеловала его.
Они подошли к дверям спальни рука в руке. Он подхватил ее на руки и перенес через порог.
– Разденься красиво, милая, – ласково попросил он Никки и сел на край постели.
За прошедшую неделю Никки впитала все летнее солнце Сицилии, от чего ее фарфоровая кожа зазолотилась, приобретя цвет меда. Итальянская кухня благоприятно сказалась на ее пополневших бедрах, округлившейся груди.
– Что ты хочешь видеть? – спросила она своего мужчину.
– Покажи мне свою аппетитную грудку, милая.
Никки послушно расстегнула пуговку за пуговкой и плавно скинула блузку. Приоткрылась красивая грудь под тонким бельевым кружевом. Она потянулась расстегнуть бюстгальтер, но он поспешил предупредить:
– Подожди, оставайся так. Сними юбку.
Когда юбка упала к ее ногам, обнажив бедра, Массимо сказал:
– Теперь иди ко мне.
Походкой дикой пумы она неторопливо приблизилась к мужчине и остановилась напротив него. Он снял с женщины белье и всмотрелся в ее лицо.
– Почему ты хмуришься?
– Разве? – удивленно приподняла она брови.
– Перестань корчить рожицы, не то морщины появятся.
– Улыбаться намного вреднее. При улыбке мы напрягаем значительно больше мимических мышц, чем когда хмуримся.
– Откуда ты это взяла?
– Прочла в журнале.
– Зато позитивное отношение продлевает жизнь.
– Не жизнь, а существование, – грустно съязвила Никки.
– О чем бы я ни заводил речь, разговор сводится к одной и той же безысходности, – укорил ее Массимо.
– Тогда давай помолчим, – предложила, обхватив его за шею, Никки.
Хотя и пенял Массимо на свое не всегда беззаботное детство, но по сравнению с детством Никки его давнее прошлое следовало бы назвать идиллическим. У него было все, что необходимо ребенку.
Пока не грянул гром.
Пока вероломная женщина не выбрала другого. И тогда газетные заголовки запестрели неправдоподобными подробностями ее жизни с отцом Массимо. Отец не знал, как противостоять всей этой лжи, предательству и человеческой жестокости. Сильный мужчина не выдержал испытания ложью. И Массимо затаил ненависть, которая пересилила все, даже любовь…
Юное красивое женское тело трепетало в его объятьях. Массимо ублажил ее, ублажил себя, но вместо того, чтобы позволить усталости сковать сознание сном, снова набросился на Никки с жаркими поцелуями. Он ловил ее в темноте, словно она могла исчезнуть в любой миг.
Он понимал, что безумие любви овладевает им вновь, но не мог остановиться. Крепко обняв Никки, он прижал ее к себе, не давая ускользнуть.
Никки от страха боялась вздохнуть.
– Что с тобой? – спросила она его.
– Никки… Никки… – прошептал он и наконец отпустил.
Она с недоумением смотрела на Массимо.
– Скажи, где ты родилась, где выросла?
– Не надо, Массимо. Умоляю тебя…
Он зажал ее кисти в своих руках и стал осыпать поцелуями ее пальцы. Потом вновь посмотрел ей в глаза.
– Неужели так сложно ответить?
– Я родилась в горах Шотландии, – пошутила Никки.
– Если ты будешь продолжать в том же духе, я найму частного детектива, – не то в шутку, не то всерьез пригрозил ей Массимо.
