покачал головой. – Ты в самом деле лгунья, как и говорил твой отец. Я был дурак, что верил тебе. У тебя напрочь отсутствует понятие, что значит «плохо» и «хорошо». Ты просто лгунья.
– Да, да, верь ему больше! – не сдержалась Кэсси. – Ты ведь не жил с ним под одной крышей!
Что-то мелькнуло в глазах Себастьяна, но затем это выражение сменилось явным презрением:
– Теперь ты можешь говорить все что хочешь, так как он не может тебе возразить. Поэтому я буду продолжать считать, что именно твой отец говорил правду, а не ты.
Кэсси вспыхнула.
«Впрочем, разве когда-нибудь было иначе?» – с горечью подумала она. Все без исключения верили ее отцу и продолжали ему верить, хотя его уже шесть лет не было в живых. Ни в прошлом, ни тем более сейчас у нее уже никогда не будет человека, который бы верил ей и на чью поддержку она могла бы рассчитывать.
– Ты знала про свою беременность, когда объявила о том, что уходишь от меня? – спросил Себастьян.
– Нет. Я узнала об этом уже в тюрьме после стандартного медицинского осмотра и теста на беременность. Когда пришли результаты, я… я была в шоке. Никак не предполагала такого, так как принимала таблетки.
Себастьян услышал в ее словах отзвук прежнего потрясения, и его гнев стал утихать. На тот момент Кэсси было всего восемнадцать… Да, она вела себя разнузданно, но узнать, что ты залетела, хотя и предохранялась, тем более узнать об этом в тюрьме… Да, немало нервных клеток она тогда сожгла.
– Тогда я тебе и написала, – продолжила Кэсси. – Я просила о встрече, так как считала, что должна сообщить тебе об этом лично.
– Я не получал никакого письма, – сказал Себастьян.
Она так наловчилась лгать, что сам черт не разобрал бы, когда она лгала, а когда говорила правду! И актерским талантом не обделена – глаза-то как заблестели! Как по заказу. Ложь или не ложь, но он все-таки слегка вздрогнул. И все же по-прежнему было непонятно: чего же Кэсси добивается? Чтобы уехать с острова и продержаться хотя бы какое-нибудь время, ей нужны деньги. Может, она все-таки рассчитывала получить их в обмен на свое молчание?
При мысли о том, что первые годы своей жизни его сын провел в тюрьме, а не во дворце, как и должно было быть, Себастьян снова почувствовал гнев. Ему даже страшно было представить, чего только его сын не наслышался и не насмотрелся в тюрьме!
– Ты ведь мне не веришь, верно? – с горькой складкой у рта спросила Кэсси.
– Я могу сказать лишь, что не видел этого письма. Возможно, оно просто не дошло до меня.
– Может быть, твой отец прочел его и от греха подальше решил уничтожить? – нерешительно предположила Кэсси.
Себастьян задумался.
– Я бы не хотел думать об этом, – медленно сказал он, – но я ничего не могу доказать.
– Иными словами, ты все-таки предпочитаешь считать, что лгу именно я, – нахмурилась Кэсси.
– Ты только и делала, что лгала мне. Поставь себя на мое место. Стала бы ты верить мне в подобной ситуации?
В глазах Кэсси сверкнули слезы.
– Пожалуйста, не забирай у меня Сэма! – попросила она. – Ему будет очень тяжело это пережить – я знаю. Пожалуйста, только не забирай у меня Сэма!
Себастьян крепился, стараясь не поддаться на ее мольбы, но сердце-то у него было не каменное! Кэсси и так пришлось столько всего пережить. Было очевидно, что она любила их сына…
– Я не собираюсь вас разлучать, – проскрежетал зубами Себастьян. – Я не слепой и вижу, как сильно вы нуждаетесь друг в друге. Я просто хочу получить ответы на некоторые свои вопросы.
– Я тоже не могу сказать, что абсолютно тебе доверяю, – неожиданно сказала Кэсси. – Ты привез меня сюда против моей воли и, более того, даже велел меня запереть.
– У меня не было иного выбора.
– Тебя только это и волнует? – не поверила Кэсси. – Что подумают люди?
– Черт возьми, Кэсси! Да не волнует меня, что люди подумают! Я пытаюсь защитить Сэма. Он единственный, кто ни в чем не виноват. Меня волнует, как я смогу оправдаться перед ним за пять пропущенных лет.
Кэсси об этом не подумала и поэтому была несказанно пристыжена. Она поставила себя на его место. Себастьян только что узнал о том, что у него есть сын. Сколько же всего он уже пропустил! И что самое ужасное – это уже не повторится, этого уже не вернуть. Она не только лишила Себастьяна радости видеть, как растет их сын. Сэм также был лишен счастья знать своего отца, чувствовать его любовь и поддержку. У Кэсси заныло сердце.
– Я не говорила ему, что ты его отец, – тихо сказала она, опуская глаза.
– Но ты когда-нибудь собиралась ему об этом рассказать?
Кэсси молчала. Мысль о письме не давала Себастьяну покоя. Что, если кто-то его перехватил? Если письмо действительно существовало, но не дошло до него, он не мог винить Кэсси в том, что она не решилась написать ему еще раз. Ведь даже его сестра Лиззи – и в то время еще ее подруга – оставила Кэсси, пусть и по требованию отца.
И еще Сэм. Славный робкий мальчик, выглядевший так, словно с минуты на минуту его маленький мирок, ставший более-менее упорядоченным, снова разрушат до основания. Мать была средоточием этого мира, его центром, его якорем.
– Он должен знать, – твердо сказал Себастьян. – Я сам скажу ему об этом.
Кэсси взглянула на него с беспокойством в зеленых глазах.
– Ты хочешь признать Сэма? – недоверчиво спросила она.
Себастьян приложил кулак к груди:
– Он мой сын, разве нет? Или ты думаешь, что, узнав о сыне, я от него откажусь?
– Нет, я просто… Просто я думала, что в связи с коронацией и вообще…
– Сейчас это не главное. В следующие пару недель я хочу с ним познакомиться поближе. Мне нужно решить вопрос, касающийся и Сэма, и моего будущего.
– Тебе не нужно ради него отказываться от трона. Я бы этого не хотела.
Себастьян несколько секунд изучал ее лицо.
– Почему ты снова согласилась со мной встречаться? – внезапно спросил он. – Зачем тебе понадобилось рисковать, когда ты знала, что правда о ребенке в любую секунду всплывет наружу?
– Я хотела видеться с тобой…
Себастьян надеялся, что в этот раз Кэсси говорит правду. Она выглядела хрупкой и измученной, совсем не напоминая ту Кэсси, которую он знал в прошлом.
– Ты не возражаешь, если я лягу спать? – Она с силой потерла переносицу. – У меня с обеда жутко болит голова.
– Я не знал, – обеспокоенно нахмурился Себастьян. – Тебе следовало об этом сказать. Стефанос покажет тебе твою комнату. Она рядом с комнатой Сэма и недалеко от моей, если ночью тебе что-нибудь понадобится.
– Спасибо.
– Кэсси?
Она повернулась и взглянула на него. Лицо ее было бледным, глаза потухли.
– Да?
– Спасибо, что сохранила ему жизнь, – сказал Себастьян. – У тебя были причины поступить иначе, но ты этого не сделала.
– Я не могла, – четко произнесла она. – Я бы ни за что не смогла ни лишить его жизни, ни отдать в детский дом! Я сама выросла, не зная матери. Это огромная дыра в моей жизни. Я не могла допустить, чтобы мой ребенок прошел через то, через что прошла я.
Кэсси говорила сдержанно, но Себастьян чувствовал в ее словах невысказанную боль. Почему он раньше не видел в ней этого? «Может, потому, – подумал он, – что наши прежние встречи, как правило,
