— Молча-ать! — рявкнул полковник, на что у меня (ясное дело) появилась не одна тысяча слов, но, увы, дверь кабинета распахнулась, и на пороге показался мужчина в штатском.
Все в нем было мило: дорогой костюм соперничал с приятной наружностью и манерами, что со всех сторон чрезвычайно радовало глаз, но, к сожалению, радость свою не смогла обнаружить — вынуждена была потупиться, демонстрируя кротость.
— Что здесь за крик? — с достоинством поинтересовался мужчина.
Я подумала: “Ах, какой важный, какой спокойный, какой волнующий у него голос.”
Подумала и опустила голову еще ниже, для пущей убедительности капнув слезами пару раз, мол вот, посмотрите как тут на меня, знаменитость, кричат.
Мужчина в штатском (от его глаз не скрылась моя слеза) строго уставился на полковника.
— Совершенно невозможно вести допрос, — искренне пожаловался тот. — Эта дама хуже сатаны. Измотала меня так, как и стаду диких кабанов не под силу.
— Как вы можете? — рассердился мой защитник. — Софья Адамовна очень милая женщина. Она и мухи не обидит.
— Но задолбёт эту муху так, что та сама на нее накинется, — бесстрашно возразил полковник.
Думаю, я действительно его достала, раз он бросается на свое начальство почище той мухи.
“Кстати о мухах,” — подумала я и обратилась к мужчине в штатском.
— Представляете, меня обвиняют в том, что я стреляла из “Мухи”, — робко поведала я.
Мужчина в штатском огорчился и ласково попросил:
— Софья Адамовна, потерпите еще немного и постарайтесь максимально нам помочь. Я же со своей стороны постараюсь в ближайшие дни избавить вас от неприятного собеседника.
Он выразительно посмотрел на полковника и покинул кабинет.
Я остолбенела: “В ближайшие дни? Не хочет ли он сказать, что дней этих будет много? Невероятно!”
Полковник, вот молодчина, пока я страдала, окончательно взял себя в руки и со всею вежливостью ко мне обратился:
— Софья Адамовна, продолжим беседу.
— Продолжим, — сомнамбулически откликнулась я, не выходя из транса.
— Софья Адамовна, очень прошу, сосредоточьтесь. Постарайтесь не касаться ничего, кроме гранатомета и покушения на президента.
Грустить долго не могу, так уж устроена.
“Черт с ними, — подумала я, — буду жить здесь. Они же живут, и им это нравится. И я привыкну. Да и не так здесь плохо, раз имеются такие приятные мужчины, как тот в штатском. Ах, какой у него голос…”
— Софья Адамовна, — тем временем не отставал от меня полковник, — со всем уважением вас прошу, давайте продолжим разговор, но только о самом главном будем поминать.
Я кивнула, давая понять, что приветствую хороший тон, и сказала:
— Понимаю, вы хотите сократить нашу беседу, но темы заданы уж слишком плодородные — об одном гранатомете могу часами рассказывать, не говоря уже о президенте. Вот некоторые, к примеру, считают, что президент наш недостаточно хорош. Как правило это те, которые на себя давно в зеркало глядели, я же в зеркало каждый день смотрюсь и…
Громкий хлопок по столу оборвал мою речь. Вместе с хлопком раздался и выразительный…
Впрочем, не стоит об этом. Клялась же себе не употреблять плохих слов. Впрочем, я и не употребляю, чего нельзя сказать о полковнике — как он меня обозвал!
Боже, как он меня обозвал! И всех! И весь мир! И начальство! Правда, не совсем поняла чье: его или мое? Но обозвал крепко.
Скромная сидела и только дивилась: “И это человек в погонах! А я, между прочим, люблю военных…”
Конечно же расстроилась, слезы навернулись на глаза, застучало в висках. Спрашивается, зачем мне все это нужно? Лежала бы себе под столом…
Полковник снова взял себя в руки, устыдился даже своего поведения.
— Софья Адамовна, простите, — смущенно хмурясь, буркнул он. — Сам не знаю, как так получается.
В этом месте его голос снова начал набирать силу и высоту, зазвучали сварливые нотки.
— И до этого мне приходилось подозреваемых допрашивать, но чтобы вот так вот — впервые, — пробубнил он уже совсем бранчливо. — Топчемся на одном месте как ч-черт знает кто! А все вы! Куда вас все время уводит?
Мне стало его жалко.
— Согласна, — ответила я. — Хоть допрашиваюсь и не впервые, но опыта никакого. А раз надлежащего опыта нет, так и спросу никакого, потому и съезжаю все время на частности. Но с другой стороны, нам и говорить-то не о чем. Я пришла на новоселье, гуляли всей компанией, очнулась на полу. Кстати, почему вы меня одну подозреваете?
— Потому что гранатомет в руках держали вы одна, а муж вашей подруги выпил столько, что только восьмым чудом света можно назвать тот факт, что он до сих пор жив.
В этом месте я страшно пожалела, что не выпила столько же.
— А не мог тот мужик в фуфайке проскочить на крышу и по ней уйти через другой дом? — спросила я, вспоминая, что сама так неоднократно делала, слава богу, по другому поводу.
Полковник меня огорчил:
— Нет, не мог. Этажом выше располагалась охрана, этажом ниже тоже. Ваш мужик никуда уйти не мог.
— Значит он и по сей момент в доме! — радостно заключила я. — Ищите среди жильцов. Только не говорите, что вы их хорошо знаете.
— Послушайте…
— Людям свойственно заблуждаться. К тому же покушались на самого президента, следовательно сумма предложена была внушительная. За такую сумму и сама бы…
Глянула на полковника и испуганно поспешила заверить:
— Но мне никто не предлагал. К тому же, с тех пор как Люба получила наследство, мне было не до президента — шторы шила.
— Послушайте…
— Шторки, скатерочки, занавесочки! Кошмар! Тем более, что я шить не умею. Я так перетрудилась, потому и напилась. Только представьте, пока я шила, мой муж… Впрочем, не будем о неприличном. Ах, он негодяй! А потом и вовсе меня бросил. И теперь вы хотите усилить мое горе? Нет уж, ищите в самом доме. Мужик в фуфайке там.
Бедный полковник снова хватил по столу кулаком и завопил:
— Да послушайте, черт вас побери!
Я испуганно зажала уши и закричала:
— Я контужена, но вас слушаю! Слушаю!
— Вот и слушайте, — тяжело дыша, сказал он. — Слушайте. Стреляли из квартиры вашей подруги.
— Я знаю.
— Из окна комнаты, в которой вас нашли.
— Да знаю я, знаю, видела своими глазами. Зачем вы мне это рассказываете?
Полковник схватился за голову:
— Да за тем, чтобы до вас наконец дошло: отпираться глупо и бесполезно. Мои ребята ворвались в квартиру через четыре минуты — минута ушла на то, чтобы выбить дверь. Этажом выше и этажом ниже была охрана. Ваш мужик что, невидимка?
Я растерялась:
— Он в фуфайке был.
— Тем более, — грустно усмехнулся полковник. — Еще вам скажу: уже готовы результаты экспертизы. Ни у кого из жильцов на поверхности кожи оружейных выхлопов не найдено. Все чисты, как стеклышко.
— Понятно, — промямлила я, — меня-то засыпало с головы до ног сразу же, как тот, в фуфайке, жахнул
