Лариса упорхнула, но подошел Рашид, шепнул Денисии на ухо:
— Ты как себя чувствуешь?
— Прекрасно.
— Я тоже. Наконец я нашел к жене подход, — похвастал он. — Ты свидетель, я много лет старался: и так к ней, и эдак, а мой Ларчик, как в басне, очень просто открывался.
— Ларчик просто открывался? — удивилась Денисия. — Как?
Рашид усмехнулся:
— Оказывается, надо было пойти налево. И вот результат: помирились, и Ларчик мой счастлив.
Этой же ночью за стенкой, рыдая, ругалась счастливая Лариска: , — Как ты могла? Мама, как ты могла? Хоть бы тайком мне шепнула! Я вся исстрадалась!
Асия Махмутьевна отбивалась:
— Нельзя было, деточка, ты бы сразу с места снялась и к Рашидику улетела. Твое горе — смех.
— Ага, смех!
— Смех в сравнении с тем, что пережила эта бедная девочка. Ничего страшного с тобой не случилось.
С нами пожила, Зюзиком меня порадовала, а без тебя ей все здесь чужие.
Ничего Денисия не поняла и подумала, засыпая:
«Зачем ругаются? Почему?»
Уже потом, значительно позже, когда провожали ее в Париж всей семьей, она поняла благородную хитрость мудрой и доброй Асии. В Москве горевал Рашидик, в доме матери его страдала Лариса, но Асия детей мирить не спешила. Не хотела она добавлять страданий несчастной Денисии, всеми силами пыталась избавить ее от одиночества. И старалась не зря.
Денисия действительно успокоилась и оттаяла. И потянулась к старой татарке — та была ей как мать. Заботилась, переживала, шептала на ухо последние напутствия:
— За деньги свои не беспокойся. У меня они будут сохранней. На первое время есть у тебя, а потом, если понадобятся, вышлем. И смотри не исчезай. Чаще звони, советуйся.
Объявили посадку. Асия на всем скаку остановилась и растерянно уставилась на свою подопечную:
— Ну, с богом, девочка. Я буду молиться за тебя.
Сохранит нас Аллах.
— Дайте я вас поцелую, милая вы моя, — скрывая слезы, прошептала Денисия.
Асия Махмутьевна протянула щеку и тихонечко завыла.
Глава 4
В салон самолета Денисия вошла, почти ничего не соображая. Проводы доконали ее: слишком много эмоций, хоть и совсем неплохих. В душе смятение, ураган чувств: и благодарность, и облегчение, и страх неизвестности, и много чего еще. Как-никак, а не каждый день она под чужим именем в Париж летает. На таможне перетряслась, взгляд стюардессы показался подозрительным, все пугало ее, страшило…
В общем, полный мандраж!
Продвигаясь по проходу, полными слез глазами Денисия отыскала свое место и уселась. Не замечая вокруг ничего, погрузилась в собственные мысли, принялась перебирать в памяти, все ли сделала, не забыла ли чего.
Так увлеклась, даже не заметила, что к ней проявляет интерес молодой симпатичный мужчина — Аронов Матвей, телезвезда собственной персоной. Летит с ней одним самолетом и тоже в Париж. Такое вот совпадение. — , Он узнал ее сразу, несмотря на дурацкий парик, на очки в старомодной оправе, на смешную, но стильную шляпу — Лариска свою подарила, настояла в последний момент и, как ни сопротивлялась подруга, на голову ей натянула, шепнув:
— Для конспирации.
В этой шляпе Денисия и заснула. Шляпа сбилась на левое ухо, полями прикрыла глаза, удачно заслоняя и от света, и от внешнего мира.
«Так страус прячется глупой своей головой в песок, как эта дурочка в шляпу», — с усмешкой подумал Аронов.
Он долго за ней наблюдал, размышляя: «Но куда ее понесло? И зачем? И вообще, что все это значит?»
В конце концов Аронов решил, что нет нужды себя обнаруживать и, обратившись к стюардессе, пересел в соседний салон, подальше от глаз Денисии. Вымотанная прощанием, она спокойно спала до самого Парижа, а когда самолет приземлился, впервые ступила на землю Франции, так и не узнав, с кем туда прилетела.
При этом Аронову даже прятаться не пришлось, в таком раздрае находилась Денисия. Она по-прежнему ничего вокруг себя не замечала. Не заметила и Аронова. Пронеслась мимо него, унося на себе жуткое нагромождение несуразных вещей, от допотопных очков до стильной шляпы. Аронов с усмешкой посмотрел ей вслед и загадочно прошептал:
— Ну-ну…
А Денисия, ни секунды не тратя даром, сразу бросилась делать дела, ради которых покинула Россию. Как и было решено на татарском семейном совете, она не стала пользоваться туристической путевкой, купленной Рашидом в Москве, а отыскала отель, который очень хвалил Эльмир, младший сын Асии Махмутьевны и отец Гюльджагеры, под чьим именем и прилетела Денисия. Гостиница действительно была неплохая, подходила и ценой, и местом расположения. Устраиваясь, Денисия наивно обратилась с вопросом к молодому портье:
— Вы не подскажете, как я могу отыскать очень известного господина, Бертрана Машикули?
— А кто это? — удивился портье.
— Это политический деятель, — просветила его Денисия.
— Я политикой не интересуюсь и такого не знаю, но одно вам скажу точно: в справочнике вы вряд ли его отыщете.
— А как же его искать? — растерялась Денисия.
Портье пожал плечами:
— Не знаю. Обратитесь к администратору, может, он вам подскажет.
Администратор был старше портье и мгновенно припомнил Бертрана Машикули, даже перечислил посты, которые тот занимал, но выразил большие сомнения, что обычному человеку удастся отыскать такую важную птицу.
— Но я обязательно должна с ним сегодня встретиться! — в отчаянии воскликнула Денисия.
Администратор изумленно спросил:
— А Машикули об этом знает?
— Боюсь, что нет, — сникла она и поплелась в свой номер.
Оставалось одно: звонить Добрыниной, но и здесь Денисию поджидало разочарование. Номер, который дала ей Лариса, был долго занят, а когда наконец удалось дозвониться, трубку сняла не сама Добрынина, а ее референт.
— Мария Владимировна сейчас занята, — сообщила она и безразлично поинтересовалась:
— Хотите ей что-нибудь передать?
— Нет, не хочу, — ответила Денисия и позвонила через час.
Но снова попала на референта, и разговор состоялся тот же.
— А когда освободится Мария Владимировна? — скрывая раздражение, спросила Денисия и услышала в ответ:
— Мария Владимировна очень занята, каждый день ее расписан буквально по минутам, поэтому если у вас с ней личной договоренности нет, то вряд ли она в ближайшие дни сможет вас принять.
— Но она же правозащитник! — поразилась Денисия. — Как же она защищает права народа, если народ не может к ней попасть, так она у вас занята.
Референт вежливо пояснила:
— У Марии Владимировны есть приемные дни.
Вас записать?
— Конечно, запишите.
