Денисия ей рассказала, как шла по следу Карлуши, путем каких вычислений дошла до истины и даже как пришло само озарение. Добрынина умела внимательно слушать и вовремя задавать вопросы.
— А что у вас в сумочке? — вдруг спросила она. — Наверное, вы несли мне какие-то документы?
Денисия кивнула:
— Да, здесь кое-какие улики по «Модексу», «Трансконтракту» и дневник чеченской девочки.
— А можно взглянуть? — спросила Добрынина и, вдруг перевесившись через стол, буквально вырвала сумочку из рук оторопевшей Денисии.
Все произошло мгновенно, а сама Добрынина так быстро и неожиданно изменилась, что Денисия остолбенела. Сидела и смотрела, как Добрынина вытряхивает содержимое сумочки на стол.
— А это что? — закричала она, хватая выпавший из сумочки какой-то маленький предмет. — «Жучок»? Ах, сучка! Ты переиграла меня! Наш разговор слышали! Но не радуйся, ты за это поплатишься!
Дальнейшее замелькало с невероятной скоростью и было похоже на страшный сон. В руках у Добрыниной оказался пистолет, Денисия вскочила, бросилась отнимать оружие, прозвучал выстрел, и одновременно с ним раздался страшный грохот. Почувствовав тяжелый удар в плечо, Денисия рухнула на пол, и в этот момент дверь распахнулась — кабинет заполнился людьми. Среди них она увидела Аронова.
Он бросился к Денисии, схватил ее на руки и, мчась по коридору, на русском языке начал отчитывать Машикули, который виновато трусил за ними.
— Я, черт возьми, говорил вам, пора! Зачем вы тянули? — ругался Аронов.
— Я хотел, чтобы она побольше рассказала, — оправдывался Машикули по-французски. — Нужны же улики. Я не думал, что Карлуша решится стрелять.
Денисия была в сознании, она даже боли не ощущала, но видела, как по ее белой курточке расползается красное пятно. Ей стало страшно. Она, обхватив здоровой рукой шею Аронова, испуганно взглянула на него и растерянно спросила:
— Я не умру?
— Крошка моя, любимая, ты будешь жить, — ответил он.
В его глазах было столько боли, что Денисия поняла: он действительно ее любит.
Глава 13
Уже в госпитале Денисия узнала от Аронова (он не отходил от ее кровати), что Добрынина застрелилась.
— Ну вот, — сказала она, — вы не зря в Париж прилетали. Теперь у вас есть сенсационный материал.
Аронов покачал головой:
— О таких историях в СМИ не поминают. Слишком важные персоны замешаны в этом деле. Мне не дадут и слова сказать из всего, что я разведал.
— Вы что же, это только сейчас узнали? — удивилась Денисия.
— Нет, я всегда это знал.
— Зачем же в Париж прилетели?
— Чтобы обезвредить Добрынину, — признался Аронов.
Она поразилась:
— Так вы знали, кто она?!
— Да, я практически это знал и был раздосадован, когда увидел вас в самолете, летящем в Париж.
Я сразу предположил, что вы начнете везде соваться и испортите мне весь план.
Денисия обиженно поджала губы:
— Вот вы какой. Оказывается, вы из тех, которые женщинам не доверяют, потому что считают их всех дурами.
Аронов усмехнулся и возразил:
— Нет, я из тех, кто не любит подвергать опасности жизнь любимой женщины.
Денисия помрачнела.
— Прошу вас, — сказала она, — не мучайте меня, не говорите мне о своей любви. У меня есть жених, он на войне, он мне верен, и мне кажется, что, слушая вас, я его предаю.
— Хорошо, — согласился Аронов. — Я не буду больше об этом говорить, но ответьте мне на один вопрос. Скажете правду?
— Я теперь никогда не лгу, — гордо сообщила Денисия.
Он с улыбкой кивнул и спросил:
— Неужели у меня нет никакой надежды понравиться вам?
— Вы мне очень нравитесь, но у меня есть жених.
Он любит меня, а я люблю его.
— Но он не может любить вас так, как я!
— Почему?
— Потому что никто так любить не может! — горячась, воскликнул Аронов и, рассмеявшись, перевел свой порыв в шутку. — А если бы я признался вам в любви с экрана телевизора, признался на всю страну, неужели и тогда ваше сердце не дрогнуло бы? — спросил он.
Денисия задумалась, представила, как телезвезда Аронов признается ей в любви и об этом узнает вся страна…
— Ну, не знаю, — усомнилась она. — Может, сердце мое и дрогнуло бы.
— И что бы вы тогда сделали? — расхохотался Аронов. — Так, с дрогнувшим сердцем, за своего Гусарова замуж и пошли бы? И потом стали бы ему лгать, что терпеть не можете этого журналюгу- телезвезду?
Денисия тоже рассмеялась.
— Нет, — сказала она, — я не стала бы ему лгать.
— А как же я об этом узнал бы, о том, что ваше сердце дрогнуло? — уже серьезно спросил Аронов. — Вы что, первая мне позвонили бы?
И она серьезно ему ответила:
— Нет. Я опять надела бы передник и покатила бы тележку по проспекту к тому клубу, где мы с вами встретились. Шла бы, как в тот раз, выкрикивая: «Беляши! Пирожки! Налетай! Подходи!»
— Смотрите, — погрозил ей пальцем Аронов. — Ловлю вас на слове и на всякий случай сообщаю: в том клубе я регулярно бываю по четвергам.
— Ой, что мы все о глупостях болтаем, — рассердилась Денисия. — Расскажите мне лучше, откуда вы узнали, что Добрынина и есть Карлуша?
— Провел небольшое журналистское расследование и в результате узнал, что последний звонок жениху Федоры был из российского офиса Добрыниной.
Таким образом она попала под подозрение, а когда есть подозреваемый, находятся и улики.
— А как вы узнали, что она была любовницей Воровского?
Аронов удивился:
— Любовницей Воровского? С чего вы взяли?
— Она сама призналась, что они с Воровским занимались в одном драмкружке.
— Но любовницей она была не его, а генерала Серова.
— Генерала Серова? Это же начальник моего Саши.
— Тогда можете своему Саше передать, что этим начальником уже занимаются соответствующие органы, — сообщил Аронов.
— Обязательно передам, — кивнула Денисия и задумалась.
— Хотите спросить про «жука»? — догадался Аронов.
— А что про него спрашивать? — рассмеялась Денисия. — Я действительно глупая. Вы так грубо его в мою сумку тогда подложили, даже драку затеяли — уж сама догадаться могла бы. Да, — кивнула она своим мыслям, — давно бы могла догадаться. Я чувствовала, что вы меня всячески не пускаете к этой Добрыниной, стрелки на Валева переводите, но понять не могла почему.
— Теперь поняли? — спросил Аронов.
— Теперь я все поняла, — кивнула Денисия и грустно добавила:
