поравнявшись со мной, убежденно сказал:
— У него очень злая душа. Я воззрилась на Фаину:
— Что он имеет в виду?
— Несчастный уверен, что цветок преисподней не совсем растение. Он разработал теорию, что фиалка эта — промежуточная ступень между растениями и животными. Предмет почти что одушевленный. В любом случае, Мархалева, сними с себя эту гадость.
И Фаина помчалась вслед за санитарами. Озадаченная, я грустно плелась по коридору. Состояние было ужасное. Казалось, мир где-то, а я наблюдаю за ним со стороны, ни в чем не принимая участия.
Крик «Мархалева! Мархалева!» донесся откуда-то из страшного далека. Я оглянулась. По коридору, догоняя меня, неслась Фаина.
— Мархалева! — закричала она. — Я вспомнила! Вспомнила! Это Марго откуда-то притащила цветы! Теперь я точно вспомнила. Выхожу как-то из лифта, а по ступеням поднимается Марго. В руках у нее два горшка. В одном фиалки с коричневыми цветочками, в другом с черными. Я по запаху вспомнила. Тогда так же воняло, но я подумала, что это удобрения.
— Не может быть! — вскричала я. — Зачем Марго травить Алису?
— Уж не знаю! — гаркнула Фаина, — Только она сказала мне, что Алисе подарочек несет, а у самой рожа ехидная-преехидная. Хорош подарочек, падалью смердит!
Я вспомнила пропавшие подарки, вспомнила назойливые разговоры Марго о завистливых подругах Алисы, о сглазе, о человечках и таинствах всяких мистических. Вспомнила молитвы ее дурацкие.
«Марго! — подумала я. — Конечно, Марго! Как я раньше не догадалась? Ведь у нее были ключи от квартиры. И подарки она взяла, потому никто и не выходил из подъезда, а ведь и я, и консьержка слышали звуки работающего лифта».
— Ты вот что, Мархалева, — сказала Фаина. — Не предпринимай пока ничего. Сейчас я очень спешу, а потом, когда освобожусь, к вам с Алиской заеду. Надо потолковать. Что-то здесь и в самом деле не то. Вижу теперь, что Не одни здесь ваши фантазии, но и горячку не стоит пороть, как ты это любишь.
Я не слушала Фаину. Я размышляла. Теперь все указывало на Марго. Как же я ее раньше не заподозрила? Почему она, как только узнала, что я собираюсь подвергнуть химическому анализу подарки, так сразу бросилась об этом докладывать подругам Алисы? Хотела пустить меня по ложному следу?
Страшная мысль пронзила меня.
— О кошмар! — закричала я. — Пока мы здесь разговариваем. Марго добивает Алису!
Я устремилась к выходу из отделения, но Фаина отловила меня за рукав.
— Почему? Почему ты так думаешь? — испуганно спросила она. — Почему именно добивает?
— Я сегодня сказала Марго, что надо выбросить все эти цветы. Сказала, что они подозрительные. Она знает теперь, что я обо всем догадалась. Сейчас она спешит довести свое черное дело до конца. Я должна бежать! Должна помешать ей! Помешать!
Фаина схватилась за голову. Она хотела что-то возразить, но слушать ее мне некогда было. Охваченная плохими предчувствиями, я помчалась к Алисе.
— Мархалева! — прокричала мне вслед Фаина. — Ботаник утверждает, что фиалка преисподней ядовита. Порошок из ее сухих цветков убивает наповал! Одно спасение от этого адского зелья — сухие цветы фиалки свободы.
ГЛАВА 30
Я мчалась к Алисе с одной лишь мыслью: «Успеть! Успеть!» Волнения по поводу Марго, представляющей теперь жуткую опасность, отступили на второй план. В голове билось: доеду или не доеду? В любой миг я могла потерять сознание, и тогда…
О том, что случится, было страшно даже подумать, потому я держалась из последних сил. Дорога плясала перед глазами, потные ладони соскальзывали с руля. Но нога упала на газ. Нога оказалась такой тяжелой, что я не в силах была ее поднять и неслась как сумасшедшая.
«Успеть! Успеть!»
Я успела. Не помню, как въехала во двор Алисы. Как поднялась на ее этаж, как ворвалась в квартиру. Она была дома, бедняжка. Такая бледная, худая, испуганная. Такая беззащитная. Сердце зашлось от жалости.
Она бросилась ко мне:
— Соня!
— Алиса! — закричала я, обнимая ее. — Все дело в цветах! В черных цветах! Они ядовиты! Ядовиты…
Я твердила и твердила одно и то же, пока силы мои не иссякли. Алиса поплыла-поплыла, комната закружилась, потолок начал давить и рушиться на меня…
— Соня! Соня-я-я-я! — доносилось откуда-то из другого мира, такого далекого и суетного.
Там был свет, там была жизнь. В моем же мире осталась лишь чернота… И покой. Грозная фиалка преисподней источала миазмы разложения в этой свирепой тьме, исполненной смертного покоя.
Каким-то образом я все же не умерла. Открыла глаза и с ужасом обнаружила, что лежу в спальне, рядом со страшным черным цветком, расположившимся на тумбочке. Рядом с жуткой фиалкой преисподней. Алиса сидела тут же. На смертельно бледном ее лице яркой синевой блестели глаза, источающие боль и сострадание. И еще что-то…
— Не волнуйся, дорогая, — прошептала она, — все будет хорошо. Сейчас тебе станет легко-легко.
Какой, к черту, легко! На грудь словно плиту могильную опустили. Хотела закричать, хотела объяснить этой глупышке, моей Алисе, что надо срочно вынести из квартиры ядовитые цветы. Все до единого.
И я закричала, напрягая все силы. Но… губы лишь шевельнулись, не издав ни звука. — Алиса, заметив мое волнение, спросила:
— Что? Соня, что?
Из последних сил я выдавила:
— Марго… Алиса кивнула:
— Да, Марго ушла. Домой ушла. Позвать ее?
Я испуганно замотала головой, и Алиса снова закружилась-закружилась. Однако на этот раз я сознание не потеряла. Повисла в пустоте где-то между бытием и небытием. Тело не слушалось меня, но в глубинах рассудка все же таилась мысль.
До сих пор не знаю, что это было: то ли сон видела, то ли и в самом деле размышляла очумевшими от гнилостных ароматов мозгами. Виделось, что Марго несет цветы, крича во все горло: «Человечки! Человечки!» Лицо ее надвинулось, вяло шевеля губами, Марго выросла до необъятных размеров и принялась ругать и клясть Алисиных подруг. Потом она снова заговорила о своих человечках.
— Коты! Коты! — вдруг закричала Марго, позабыв о человечках. — Они погибли! Все коты погибли! В нашем подъезде коты не живут…
«Как-то подозрительно она себя ведет», — вяло подумала я, вглядываясь в размытый силуэт Марго.
Она удалялась, озираясь, унося под мышкой подарки подруг Алисы. Она уходила по коридору, обозначенному цветочными горшками, из которых торчали черные кошачьи хвосты. А впереди спешащей во тьму Марго бодро бежали человечки, придерживая коротенькими ручками платьица в горох.
Невероятным усилием воли я стряхнула кошмар.
«Стоп! Стоп! Зачем? Герман нанял Марго? Решил избавиться от Алисы ее руками? Сколько же он заплатил ей? Марго и Герман, они же спелись! Они решили извести Алису!» — осенило меня.
Но я тут же отбросила эту нелепую мысль.
«Не то, не то, не об этом надо думать. Главное где-то рядом, но я никак не могу до него добраться, ухватить…»
Марго вновь выплыла из горячечной тьмы, шевеля губами и подмигивая.
— В платьице в горошек, в платьице в горошек, — бормотала она, зловеще улыбаясь, — вон, побежал, неужели не видишь?
«Как это сказала Фаина? Ехидная улыбочка? Марго ненавидит Фаину! Какой же еще улыбочкой она может ее встречать? Нет, Фаина ошиблась. Марго постоянно бегает по подъезду с цветами. Мало ли куда она их тащила… Не то, не то, здесь что-то не так. Нужно думать, искать. Ответ где-то рядом… Зачем
