оглушённых выстрелами мужей. Из распахнувшихся его дверей высыпали гоблины с пистолетами. Как сумасшедшие они начали палить во все стороны, а вездесущий Вован на этот раз даже автомат прихватил. Боже, что там началось!
Я в ужасе прижалась к крапиве, представив как все мы коллективно будем хоронить наших мужей. Глаза зажмурив, от горя практически умирала. Клянусь, про Мишеля своего напрочь забыла, так переживаниями за Женьку была поглощена. И вот в такой ответственный момент зазвонил мой мобильный.
— Мама, ты невозможная! — перекрывая пальбу, закричала Тамарка. — Сейчас же говори, где Женька?
Я не солгала.
— Да здесь он, рядом, — по привычке шёпотом ответила я, хотя необходимость в этом уже отпала.
— Что? Что ты шепчешь там, Мама? Значит Юлька права? Ты и в самом деле увела у неё Евгения? Что ж тогда нам с Розой врала, что становишься графиней?
— Тома, — возмутилась я. — Почему сразу «врала»? Не врала, а и в самом деле стану графиней, если, конечно, успею.
Ясное дело, помешать мне могла только перестрелка, в которой или я или Мишель, а может и оба могли погибнуть.
Тамарка растерялась:
— Что, правда, что ли графиней станешь?
— А то!
— А Женька как же?
— Между нами все кончено. Я почти графиня, на кой он мне?
И тут сомнения покинули Тамарку.
— Ха! Ты мне, Мама, лапшу не вешай! Ишь загнула, на кой он ей! Если между вами все кончено, так что он делает у тебя среди ночи? И, Мама, выключи ты этот чёртов телевизор! Ни хрена не слышу! — взвизгнула Тамарка и, не бросая трубки перешла к общения с Розой.
— Ну, что я Роза тебе говорила, — тоном величайших открытий изрекла она. — Женька там! Натрахался и боевиками обсматривается, негодяй!
Я подумала: «Видела бы она, какими он боевиками обсматривается, и сама бы наложила полные штаны. Сказать ей что ли, что здесь и её Даня уже боевиками обсматривается? Как он, кстати, там?»
Я подняла голову и увидела Женьку, несущегося к своей «тойоте».
— Атас, мужики! — кричал он. — Все в тачку!
Даня, Тася и Пупс на четвереньках стартовали туда же. Архангельский передвигался ползком.
Гоблины, увидев это, разделились, обходя костёр, и теперь вели огонь по пулемётчику с двух сторон, одновременно лишая возможности наших мужей улепетнуть с поля брани. Пулемётчик в долгу не оставался, постреливал в гоблинов, не давая им приблизиться. Между Женькой и его «тойотой» свистели пули.
Тамарка же, наговорившись с Розой, снова принялась за меня.
— Мама, ты невозможная! — вопила она. — Сейчас же выключи телевизор! Нам надо поговорить!
— Тома, я не могу, тут творится такое!
— Мама, ты невозможная! Какое такое? Что может быть важней нашего разговора?
— Тома, это нельзя передать словами, — прошипела я. — Перезвони попозже.
— Они там трахаются под боевик, — сообщила Тамарка Розе и отключилась.
Евгений, тем временем, сообразив, что машина недосягаема, изменил вектор движения. Теперь он скачками нёсся к баньке. Остальные мужья тут же, не меняя способа передвижения, последовали его примеру. Под грохот выстрелов они достигли предбанника. Когда Архангельский последним переполз заветный порог, дверь за мужьями захлопнулась, и грохот, донёсшийся из баньки, известил, что они готовятся к осаде.
Гоблины же в наших мужей стрелять и не подумали. Весь огонь они сосредоточили на злосчастном пулемётчике, который энергично отползал в сторону леса, активно отстреливаясь. Он был уже совсем близко, что радовать меня никак не могло.
Вдруг Вован грохотнул автоматной очередью и проорал, перекрывая могучим басом раскаты выстрелов.
— Кончай палить, братва! У этой падлы патроны кончились!
Пистолет пулемётчика, и правда, перестал отвечать на выстрелы гоблинов. Канонада стихла.
— Эй, мужик, бросай пушку, — ласково предложил Вован. — Бросишь, — отбуцкаем, не бросишь, — пристрелим. Выбирай сам!
Я приподнялась, чтобы лучше видеть происходящее и почувствовала… нежную руку Мишеля. Оказывается, все это время он лежал рядом.
— Софи, не вставай, — попросил он.
Я вспомнила кто зачинщик перестрелки и с жаром зашептала ему в ухо:
— Как ты мог? Как ты мог, дорогой? Так рисковать моим благополучием! Ах, представить страшно, что тебя могли убить!
— Я спасал твоего мужа, все согласно русской традиции, — оправдался Мишель. — Ведь если бы не я, партизан успел бы выстрелить, и кто знает в кого бы он попал?
— Та настоящий герой! — прошептала я.
И в этот момент снова зазвонил мобильный.
— Мама, ну что? — спросила Тамарка.
— Тома, я занята, — зашипела я.
— Роза, они ещё трахаются, но телевизор уже выключили, — отчиталась Тамарка и оставила меня в покое.
А гоблины все же услышали звонок.
— Слышь, Вован! — крикнул один из них. — Чей-то мобильный пищит!
— А и хрен с ним! — ответил Вован. — Не до него щас, а ну, сгоняйте, бля, в те кусты и поглядите, что там творится.
Я мгновенно погрузилась в крапиву и в это время опять зазвонил мобильный.
— Мама! Ну что? — нетерпеливо спросила Тамарка.
— Тома, отвяжись, — рассердилась я. — Тут жарко и совсем не до тебя.
— Мама, вы что, с ума посходили? — закричала Тамарка, но тут же с мольбой добавила: — Пожалей Евгения, угробишь мужика. Хотя, дай, я сама его пожалею, скажу ему пару слов.
— Тома, не могу, — прошипела я.
— Почему? — удивилась Тамарка. — Мама, только не ври, что его там нет.
— Он здесь, — честно призналась я, — но говорить с тобой не может. И я не могу. Все. Извини. Потом позвоню.
Тамарка как сумасшедшая завопила:
— Когда?
— Минут через десять.
Я отключила телефон и, извиняясь, посмотрела на Мишеля. Он не отрывал глаз от поляны. Там, в свете костра, гоблины кряхтя и ухая, пинали ногами распластанного на траве пулемётчика. За этой Тамаркой я не заметила, как они его отловили.
Когда пулемётчик перестал подавать признаки жизни, гоблины дружно отёрли пот и успокоились. Вован полез в «Лендровер», вытащил мешок и зачем-то натянул его на голову полумёртвого пулемётчика. Признаться, я была о Воване лучшего мнения.
— Зачем он мешок бедняге на голову пристроил? — спросила я у Мишеля.
— Чтобы тот не видел этих, как ты их называешь?
— Гоблинов, — подсказала я. — Полагаешь, он может видеть? После всего, что они с ним проделали?
— Я — нет, но гоблины полагают.
Расправившись с пулемётчиком, гоблины расслабились и тут же обнаружили «сервированный» шашлыками и пивом стол, точнее пень. Не долго думая, они приступили к трапезе.
