каждый из которых хоть чем-то старался ее зацепить, привлечь ее взгляд, обратить на себя внимание. Тема была все та же: ее заслуги перед фирмой. В конце дня Липочка и в самом деле начала чувствовать себя настоящим героем, что, впрочем, ее не радовало. И совесть мучила. И страх заползал в душу.
“Какие-то доверчивые оказались эти головорезы, — натирая полы, думала она. — Вон как ко мне потянулись, а ведь я к ним совсем не с дружбой пожаловала. Что скажут они, когда узнают, что я жена Желтухина? Прав Роман, надо поскорей улепетывать”.
Прибравшись везде, где наметила, Липочка заспешила домой, но в дверях была остановлена Лехой:
— Уходишь?
— Ухожу.
— А торт?
Липочка схватилась за голову:
— Ой, и холодильник забыла помыть!
— У Сан Саныча сейчас важный разговор, — полушепотом сообщил Леха. — Вряд ли к нему можно. Хотя, спроси. Теперь ты у него в большом доверии. Может он и не против.
Сан Саныч действительно был не против. Он беседовал с незнакомым мужчиной и, не прекращая разговора, знаком разрешил Липочке пройти в свою комнату отдыха и помыть там холодильник, а заодно и забрать торт. Разрешить разрешил, но дверь за ней плотно прикрыл.
Липочка добросовестно терла тряпкой стенки холодильника и старательно прислушивалась. Голоса были слышны, но о чем шеф толковал с незнакомцем невозможно было понять.
“Ничего не поделаешь, видно не судьба”, — в конце концов смирилась Липочка.
Отмыв холодильник, она прихватила торт и уже собралась выходить, но вдруг услышала свою фамилию. Видимо, в кабинете шел спор: шеф разгорячился и перешел на крик. Собеседник громко ему возражал.
— Да не могу я тянуть с этим Желтухиным, — кричал Сан Саныч. — Сегодня Вован с заказчиком говорил, он дал нам два дня. Понимаешь, я бабки уже получил, а папку достать не могу.
— Ну и что, что бабки? — возражал ему собеседник. — Бабки можно вернуть.
— Да не солидно это.
— Да плевать!
— И кто после этого с нами будет иметь дело? — грозно поинтересовался Сан Саныч и отрезал: — Короче, нет пацанов у меня для тебя. Все заняты. Только на Вована могу рассчитывать, да и он сейчас при делах, пасет Желтухина.
Уже мягче он добавил:
— За информацию про его любовницу я тебе благодарен. Здесь конкретно должок за мной, но сочтемся. Ты знаешь, за мной не пропадает.
“Про какую любовницу? — удивилась Липочка. — Про любовницу Вована, что ли?”
— Ты ее близко знаешь? — тем временем поинтересовался Сан Саныч.
— Загогулину? — заржал собеседник. — Ниночку? Знаю и вдоль и поперек. Мы с ней бывшие однокашники.
— Очень хорошо, — обрадовался Сан Саныч. — Это нам может пригодится. И как она, Загогулина, ничего? — игриво поинтересовался он.
— Классная Загогулина. В школе все пацаны за ней бегали.
— А Желтухин давно на нее запал?
Незнакомец пошло заржал:
— Га-га! Не знаю, но с полгода точно трутся, да так, что, знай, искры летят. Желтухин, считай, совсем уже к Нинке перебрался.
— В смысле?
— Ну, частенько ночует у нее.
— Может он и папку хранит у нее?
— Может.
— Тогда Вовану к ней наведаться надо. Где живет Загогулина знаешь?
— Знаю где раньше жила. Но несложно узнать.
— Узнай, — приказал Сан Саныч. — Только поскорей. Если ты мне поможешь, я тоже тебе помогу. Заметано?
— Заметано, — ответил незнакомец, после чего раздался скрип стульев, и голоса начали удаляться.
Липочка поняла, что шеф провожает гостя. С тортом в руках она вышла из комнаты отдыха, растерянно осмотрела опустевший кабинет и подумала: “О чем они говорили? У моего Вани есть любовница? Какая-то Загогулина? Ниночка? Не может быть. Это, верно, не у него, у другого Желтухина. Конечно у другого, — заключила Липочка. — Мало что ли на свете Желтухиных”.
С этой мыслью она вышла из кабинета Сан Саныча и, доброй улыбкой простившись с Лехой, отправилась домой.
Глава 23
Липочка упрямо уговаривала себя не верить в измену мужа.
“Чушь!!! — твердила она. — Ерунда!!! Ваня мне изменяет? Это смешно! Тот Желтухин не он. Другой Желтухин любовник Ниночки Загогулиной”.
Действительно. Поверить в измену мужа счастливой Липочке было совсем нелегко. Она слишком хорошо знала своего Ваню…
Он не такой! Он честный! Он порядочный!
Но куда деть сомнения?
Липочка сидела в кухне, механически лопала Лехин торт и припоминала свою благополучную жизнь с Ваней. И чем больше припоминала, тем больше появлялось сомнений. Выяснилось, что он слишком часто бывает в командировках, мало уделяет внимания жене, зато с чрезмерной тщательностью выбирает костюмы для деловых встреч…
“Бог ты мой! — вдруг осенило Липочку. — Над чем я голову ломаю? За моим мужем следит Вован? Следит. Вован в нашу ломился квартиру? В нашу. Так что у меня за вопросы? Это он, мой Ваня! Он изменяет мне с Загогулиной! Господи, что у нее за фамилия? Просто смех!”
И Липочка разрыдалась. Ей казалось, что она уже не одно целое, она распадается на мелкие части, каждая из которых имеет свое мнение. Измена! Нет, не измена!
Совпадение, навет, недоразумение, ошибка…
Разум все понимал, но сердце отказывалось верить. Да и как поверить в то, что самый близкий, самый родной человек оказался подлым предателем. В этот же миг все переворачивалось, становилось с ног на голову. И, самое главное, непонятно было как теперь жить?
— Он обманывал меня, все время обманывал, — всхлипывая, подвывала Липочка. — А я, как дура, верила ему. Верила! Это конец! Конец!
Она не заметила, что в кухню прокрался Роман. Вид у него был чрезвычайно довольный. Казалось, еще немного и он начнет раздавать благословения. Только что он подслушал телефонный разговор Глаши и многое для себя выяснил. Открытие было столь сенсационно, что Роман даже решился поделиться информацией с Липочкой.
Однако, увидев ее рыдающей, он растерянно остановился на пороге, не отваживаясь обнаружить свое присутствие. Липочка в своем горе была недоступна, как большинство рыдающих женщин. К ней невозможно было приблизиться, она была занята потрясающей важности делом, в которое Роман не посмел вмешаться.
— Это конец, конец, настоящий конец, — всхлипывая, твердила она.
Роман, как настоящий мужчина, счел за благо вернуться на Глашин балкон, но Липочка его заметила и остановила:
— Куда вы?
— Почему вы плачете? — вынужден был поинтересоваться Роман.
Как он и ожидал, безобидный вопрос вызвал шквал рыданий. Теперь уже Липочка голосила по- бабьи.
