подобрала ключи, а вот с четвертым пришлось повозиться. Повозившись, Липочка установила, что ни один из ключей не подходит.
“Неужели вся затея коту под хвост?” — пригорюнилась она и зло пнула ногой дверь.
Дверь открылась — четвертый замок был не закрыт. Липочка резво скользнула в просторную дорогую прихожую и ахнула:
— Вот как стервы живут!
Впрочем, она тут же вспомнила, что так живет не одна Загогулина, но и Роман.
— Как я ему завидую, — прошептала она, делая экскурсию по большим, богато обставленным комнатам.
Впрочем, тут же и подумала: “А завидовать нечему. Парень в беде”.
И она решительно проследовала в спальню, где должен был осуществиться ее страшный план. План этот состоял в следующем: Липочка собралась, следуя примеру Романа, залезть под кровать и, дождавшись прихода Загогулиной и Желтухина (а она почему-то была убеждена, что они явятся вместе) развратников изобличить. Ей очень хотелось выскочить из-под кровати как раз в тот самый момент…
Ну сами понимаете.
“Тогда уж он не открутится, грязный кобель, — думала Липочка, мазохистски смакуя и обсасывая детали своего грандиозного плана. — Уж тогда-то мерзавец вынужден будет признать, что он негодяй и предатель. А я ему скажу… А он взмолится… Но я не прощу…”
И так далее и тому подобное. Причем, Липочку волновало лишь то, как она захватит неверного мужа врасплох. О том, что будет после, она не думала. Главное сказать, выдать ему правду в лицо!
Мысль за мыслью продвигалась она в своих фантазиях и… незаметно заснула.
Проснулась Липочка от хохота, женского хохота. Проснулась и не сразу поняла, где находится. Вокруг темно и запах, отвратительный женский запах дорогих французских духов. Липочку едва не вырвало. Она хотела вскочить, но больно ударилась головой и рухнула на пол. На пол! Именно на пол! На голый пол!
Тут Липочка вспомнила где находится и обмерла.
— Нина, что-то стукнуло под кроватью, — услышала она голос Желтухина.
Хохот оборвался.
— Тебе показалось, Ваня, — капризно протянула Загогулина. — У меня нет мышей.
“Фу-уу, — содрогнулась Липочка, — какой у нее отвратительный голос. Бедный Роман. Впрочем, теперь он не бедный. Теперь бедный Иван”.
Однако Желтухин вовсе не чувствовал себя бедным. Он ласково замурлыкал, от чего Загогулина снова закатилась гомерическим смехом.
Липочка пришла в ярость. “Что они делают там? — подумала она, с трудом удерживая себя под кроватью. — Щекочет он ее что ли? А меня никогда не щекотал, мерзавец…”
Но это была лишь прелюдия. Позже любовники начали так энергично барахтаться, что кровать заходила ходуном. Липочка, предположив самое худшее, подумала:
“Пора! Похоже, настало время вылезать!”
Представив, как она явится пред наглые очи развратников, как испугается Ваня, как растеряется Загогулина, Липочка почувствовала прилив сил и…
И в этот драматический момент прозвучал телефонный звонок. Липочка замерла. Барахтанье на кровати прекратилось.
— Алло, — настороженно отозвался Желтухин и тут же обрадовался: — Да ты что, Петрович! Ну ты даешь! Высший пилотаж! За это получишь тридцать процентов премиальных! Ну, давай, продолжай в том же духе. До завтра.
— Что? Что случилось? — нетерпеливо затормошила любовника Загогулина.
Желтухин, поскрипывая кроватью, радостно ей доложил:
— Бухгалтер звонил. На счет нашей фирмы опять пришли бабки. Знаешь что это значит?
— Что?
— Эх, Нинок, солнце мое, это значит, что мы с тобой раздели Семенова еще на пару лимонов!
Липочка оцепенела: “Семенова? Он же Ванин начальник!”
Это единственное, что она знала о делах мужа. И еще, пожалуй, то, что секретарша у него Галочка. Секретарша — Галочка, а начальник — Семенов. Частенько Желтухин его ругал.
“Неужели Ваня способен на подлость такую? — изумилась Липочка. — Ай-яй-яй, как это неблагодарно. Быстро забыл как без работы скитался, а Семенов его к себе забрал и положил хорошее жалованье. Да-а, знал бы Семенов какого гада пригрел на груди”. Желтухин тем временем не молчал, все радовался да нахваливал свою Загогулину:
— Эх, как мы разбогатели! А все твоя умнющая голова! Гений ты, Нинка, гений!
— И-иии! — восторженно завизжала Загогулина, но тут же закручинилась: — Слушай, что-то мне страшновато становится. Может хватит? Ну его. Семенов мужик крутой. Он нам не простит.
— Не простит, — согласился Желтухин и, зловеще усмехнувшись, добавил: — Если жив останется.
Загогулина испугалась:
— Ты хочешь его убить?
— Конечно. А как же иначе? Прикинь сама: три года я с ним работаю. Он знает меня, как облупленного. Неужто не догадается, кто так ювелирно его раздел?
— Догадается, — согласилась Загогулина.
Желтухин бодро крякнул и подытожил:
— Поэтому надо его мочить. Срочно. И не возражай. Знаешь, Нинок, с каким наслаждением я замочу этого самовлюбленного гада!
— Сам что ли? — поразилась Нинок.
— Да нет, не сам, мастерам закажу, ясное дело.
Липочка пришла в ужас: “Надо бежать! Бежать к Ване на работу! Семенова спасать!”
Но как бежать? Судя по темным окнам, ночь на дворе. Вряд ли Семенов ждет ее, а где живет он, Липочка не знает. Не спрашивать же об этом Ваню.
Вылезать из-под кровати совсем расхотелось. Она поймала себя на том, что уже до смерти боится своего собственного мужа. Да и как тут не бояться? Настоящий он живопыра!
“Вот какой супруг у меня оказался, — лежа под кроватью и обливаясь слезами думала Липочка. — Бок о бок жила с ним и не подозревала на что мерзавец способен.
И я еще, глупая, собралась его изобличать, обвинять в какой-то пустяковой измене. Будто нет за ним преступлений побольше. Выскочила бы, дура, а он меня и пристукнул бы. Не он, так эта его Загогулина”.
И тут, содрогаясь, Липочка сообразила, что ей лучше не дышать и не шевелиться. Ведь если Ваня, не дай бог, ее обнаружит, то сразу догадается, что она о кровожадных планах его уже знает и очень осуждает супруга за них. Что он тогда сделает?
К ужасу своему Липочка решительно не могла предсказать как поведет себя этот, совсем незнакомый Ваня.
“Скорей всего он меня убьет”, — подумала она и затаилась. Ее сковал страх, и он был так велик, что даже слезы на щеках высохли.
А Желтухин с Загогулиной торжествовали и нахваливали друг друга, а потом начали строить планы как будут тратить деньги Семенова. Загогулина оказалась бабой ретивой, мечтала с размахом. Прижимистый Желтухин планов ее не одобрял и все пытался подменить их своими. Загогулина сопротивлялась. Любовники затеяли спор, но вскоре помирились и кровать снова заходила ходуном.
Липочка тоже не сидела без дела. Ее разрывали многие чувства: она пылала негодованием, давилась обидой, боролась со страхом, душила рыдания и молчаливо обливалась слезами.
“Никаких нервов не хватит “любоваться” на их безобразия, — страдала она. — Нет, я не дождусь утра, раньше с ума сойду”.
Мы можем лишь представлять каково ей было. Согласитесь, дело тревожное всю ночь лежать под кроватью и слушать как собственный муж-душегуб занимается развратом с какой-то загогулиной. А Липочка лежала и слушала. Воистину, занятие из числа сверхъестественных. Простых человеческих нервов здесь недостаточно, особенно если учесть, что соглядайство это еще и опасно для жизни.
Но Липочка выдержала это испытание. За всю ночь она не сомкнула глаз. Лежала, распластавшись под
