доброго, и от секретарши придется отказываться. Этак стану примерным мужем. Что у меня будет за жизнь?” — ужаснулся бедняга и с огромным трудом заставил себя выполнить супружеский долг. Страстно стеная и сладко охая, Липочка усиленно гадала, что Ванечке понадобилось под кроватью и успел ли он заметить Романа. По всему выходило, что не успел. Липочка успокоилась; Иван Семенович изможденно затих. Едва супруги расцепили любовные объятия, Липочка поспешно спросила:
— Завтракать будешь?
Вопрос прозвучал непривычно, но Желтухин не стал вникать в его странность. Подумав, что надо бы успеть посетить Глафиру да забрать свой кейс до прихода ее мужа, он ответил:
— Пожалуй нет. Даже бриться не буду, ночью брился.
И он снова полез под кровать.
— Что ты там ищешь? — испугалась Липочка, не смея больше прибегать к своему приему — во всем нужна мера.
— Что я ищу? Носки, — скорбно ответил Иван Семенович.
— Какие носки?
— Коричневые в полосочку.
Липочка глянула на приготовленный серый костюм, с облегчением вздохнула и, торжествуя, сообщила:
— Коричневые в полосочку носки под стального цвета брюки не годятся. Ванечка, оставь их в покое, я тебе подходящие подберу.
— Спасибо, солнышко, — обрадовался Иван Семенович. — Тогда уж подбери и туфли.
Липочка подобрала и туфли. Несмотря на то, что супруг и сам не мешкал, она помогла ему одеться, застегнула все пуговицы на пиджаке, то и дело подбадривая ласковыми окриками:
— Поскорей, дорогой, опоздаешь. Опоздаешь!
Впервые в жизни Желтухин, собравшись впопыхах, вышел из дому ненакормленным. Усовестившись, уже в спину ему Липочка сердобольно спросила:
— Ванечка, неужели и кофе не выпьешь?
— Некогда, солнышко, — не оглядываясь, ответил Иван Семенович, бросая косой взгляд на дверь Глафиры.
К этой двери устремился он на цыпочках сразу же, как только Липочка, облегченно вздохнувши, устремилась под кровать к Роману. К огромной досаде ее он не спал, значит слышал что на кровати происходило. Какой ужас! Пока Иван Семенович втолковывал заспанной Глаше где и как он провел ночь, Липочка со слезами на глазах укоряла Романа.
— Видите, что вы со мной делаете, — восклицала она, имя ввиду невообразимое количество секса, неожиданно свалившееся на нее (хоть и по ее собственной инициативе).
— Сочувствую вам, — смущенно отвечал Роман. — Сочувствую, но ничем помочь не могу.
— Что мне с вашего сочувствия? — вдруг рассердилась Липочка и, топнув своей прелестной ножкой, потребовала:
— Немедленно вылезайте из-под кровати! Нам надо поговорить!
Роман заупрямился:
— Не могу, давайте так разговаривать.
— Не можете? Почему? — изумилась Липочка. — Сейчас-то вам что мешает?
— Стесняюсь.
— Стесняетесь?!!!!!
Липочка была потрясена и легко понять ее потрясение: после столь бурной ночи, казалось бы, стесняться уже и нечего, но он стесняется!
— С вашего позволения, поинтересуюсь: кого? Кого вы стесняетесь?
— Разумеется вас, — ответил Роман. — Видите ли, я в одних трусах. К тому же несвежих. Вы плохая хозяйка.
— Я плохая хозяйка? — ахнула Липочка. — Ну вы и наглец!
— Я наглец? Да под кроватью пыли полно.
— Полно пыли? Ложь!
— Если не верите, загляните.
Липочка заглянула и без прежней уверенности промямлила:
— Не так уж и много здесь пыли.
— Конечно, я ее вытер своими трусами, — пожаловался Роман. — А теперь вы хотите, чтобы я в таком виде вам показался.
— Ночью вас вид ваш не слишком смущал, — ядовито заметила Липочка.
— Ночью и без него хватало проблем, к тому же было темно.
Она сжалилась:
— Ладно, я дам вам свой халат.
— Спасибо, но я не влезу в него.
— Что же делать?
— Не знаю.
Слегка поборовшись с собой, Липочка наконец сказала:
— Хорошо, так и быть, дам вам Ванин банный халат. Надеюсь, халат вас устроит?
— Разве у меня есть выбор? — в свою очередь поинтересовался Роман. — Или вы решили, что мне нравится сидеть под кроватью?
— Не умничайте, а поскорей вылезайте, — бросая ему халат, воскликнула Липочка.
— Неужели вы думаете, что я смогу натянуть на себя халат под кроватью? Здесь слишком тесно, этот трюк мне не по зубам. Будьте любезны, отвернитесь.
Липочка горестно вздохнула и покорно отвернулась. За ее спиной послышалась возня, шуршание и скрип кровати.
— Ох, как я вам завидую! — воскликнул Роман, располагаясь на супружеских одеялах и блаженно раскидывая ноги и руки. — Как здесь мягко, как широко. Не удивительно, что так часто дурные мысли в голову лезут…
Наткнувшись на гневный Липочкин взгляд, он осекся и промямлил:
— Простите.
— “Простите”? Бессовестный наглец! Я самоотверженно вас спасала, и вот она благодарность. “Дурные мысли”. “Лезут”. “В мою голову”! Вы что, глумитесь?
Пухленькие ручки взмыли и уперлись в бока; Липочка грозно двинулась на Романа:
— А ну вставайте! Ишь, разлеглись! Сейчас же признавайтесь кто вы и как попали в мою квартиру?
Он закричал:
— Клянусь, не помню!
— Не помните? Ха-ха! Сейчас вы быстро все вспомните! Нахал! Чем попрекает меня! Надо было вас на мое место поставить! То есть положить!
— Нет! Ни в коем случае! — вскакивая с кровати и забиваясь в угол, завопил Роман. — Я несчастный человек! У меня память отшибло!
Липочка смягчилась, перестала наступать и продолжила лишь с легким укором:
— Из-за вас я Ваню своего из дома вытолкала чуть ли не взашей, неумытого, кое-как одетого, голодного.
— Он ночью кролика ел, — поспешно напомнил Роман и с обидой добавил: — А у меня за сутки крошки не было во рту, если не считать дурацкого песочного торта, который терпеть не могу.
— Так это вы слопали мой торт? — изумилась Липочка. — И еще жалуетесь! Жаль, что не может этого слышать Глафира. Шизанутой обозвала она меня. Значит и полотенце вы намочили?
— Должен же был я помыть липкие руки, — оправдался Роман. — Я испачкал их в креме.
— А кто вас заставлял лопать мой любимый торт, когда в доме имеется холодильник, полный продуктов?
— Вы слишком плохо думаете обо мне: я не вор и не лазаю по чужим холодильникам.
— Ну конечно, — усмехнулась Липочка, — вы не вор, однако мой торт со стола умыкнули. Бедная Глаша
