— И добудешь на мерзавцев улики? — скептически поинтересовалась я.
— И добуду улики, — подтвердил он, — потому что твоя самодеятельность у меня в печенках сидит. Оставайся дома и никуда не выходи, а мы с Александром Эдуардовичем и бабой Раей срочно уезжаем.
Я опешила:
— Как уезжаете? Куда?
— К моей сестрице в деревню, — горделиво сообщила баба Рая, чувствующая себя гвоздем программы.
Однако мне этот самый гвоздь представился гвоздем, вбитым в крышку гроба моей карьеры. Ха! Они уезжают! А я? Будто это не я разоблачила Равиля и Перцева! Будто это не я гениальный детектив, рядом с которым все эти Эркюли Пуаро, Шерлоки Холмсы, Мегре, а также миссис Марпл и надоевший всем Коломбо словно малые дети.
Я кипела. Мой Женька увозит Турянского в деревню! Он его увозит!
На каком основании, черт возьми!
«А и пусть себе увозит, — вдруг подумала я. — Мне только больше простора для деятельности. Чем меньше народу путается под ногами, тем быстрей я Перцева прищучу».
— Саньку с собой возьмите, — посоветовала я.
— А то как жа ж, — обиделась баба Рая. — Без тебя жа ж не додумалися. Брошу я на тебя, непутевая, ребятенка! Жди и держи карман шире!
На том и порешили. Евгений поехал к сестрице бабы Раи прятать Турянского от врагов, а я, пообещав мужу не высовываться из дома, тут же прыгнула в свой новенький «Мерседес» и покатила к консьержке Турянского. В ходе непродолжительной, но познавательной беседы быстро выяснив, где живет несговорчивая соседка Турянского, я сразу же отправилась к ней.
Должна сказать, что Турянский не обманул: ох и невзлюбила же его эта тетка. Да что там его? Весь мир невзлюбила, даром, что ли, на мою Старую Деву похожа. Одного поля ягоды: вместо волос бигуди, а вместо характера ненависть, бьющая через край. Однако ненависть эта меня не остановила. Я решила сразу брать быка за рога, а потому, как выяснила, кто передо мной, так тут же и заявила:
— Я приехала, душечка, вас спасать от крупных неприятностей.
Бедняга даже попятилась и побледнела. Понятное дело, бизнес-то у нее непростой, если верить словам консьержки, впрочем, речь не о том.
Короче, после моего коварного заявления сообщение о сданной Перцеву квартире она восприняла как нечто само собой разумеющееся и даже приятное. Даже отпираться не стала, а ведь Перцев наверняка не один раз ее предупредил о секретности этой сделки.
— Ну сдала, — ерепенясь, ответила она, — да и что из того. Вам-то что за дело? Моя квартира, кому хочу, тому и сдаю.
— Это так, — скромно ответила я, — только будут у вас теперь крупные проблемы. В следующий раз смотрите, с кем связываетесь.
Даже слепому стало бы ясно, что у бедняги нервы пошли вразнос. Глазки ее забегали, кровь прилила к лицу, а все же хорохорится и визжит. Ну что за вредная бабенка! Прав оказался Турянский.
— Короче, так, — в самом пылу монолога оборвала ее я, — есть у вас ключ от сданной квартиры?
— Перед вами я отчитываться не намерена, — ответила она.
— Хорошо, — говорю, — не хотите передо мной, отчитаетесь перед милицией, куда я прямо от вас и направлюсь.
Тут уж она не выдержала и как закричит, позволяя себе грубейшее амикошонство:
— Чего ты хочешь от меня?!
Будто мы переходили на «ты»! Впрочем, я и ухом не повела, притворилась, будто задумалась, что мне характерно. Пришлось ей повторить свой вопрос, лишь тогда я снизошла до нее.
— Хочу, чтобы вы прихватили ключи от сданной квартиры и поехали со мной, — ответила я ей с достоинством и строго добавила:
— Будете свидетелем. Кто знает, может, и миром договоримся.
Она сникла, и мы поехали. И едва вошли в квартиру, как я нашла то, что искала. Рядом с радиоаппаратурой, словно по заказу, лежали наушники. Я сразу надела наушники и услышала Лелин голос.
— Видите, — говорю, — что творится в вашей квартире. Перцев Турянского на прослушку поставил. Вопиющее нарушение прав человека и Конституции.
Несчастная смотрела на электронные навороты, как баран на новые ворота, и явно горя своего не понимала.
— С помощью этого устройства Перцев может узнать, что творится в квартире вашего врага Турянского из любого уголка Москвы, — сообщила я, ничуть не преувеличивая мощность ретранслятора. — Теперь вы поняли, во что вляпались? Тут уже пахнет не милицией, а ФСБ.
Мне даже жалко ее стало, так бедняга запаниковала.
— Ладно, — сжалилась я, — чем смогу, помогу. Вы под честное слово договор с Перцевым заключили? — спросила я, заранее зная, что вопрос риторический.
Эта женщина о честном слове и не слыхивала, а потому и своего не имеет, и чужому не верит.
— Через риэлтеров заключен договор, — всхлипывая, сообщила она. — Но я храню его в сейфе, а сейф на работе, в офисе.
— Давайте договор мне и считайте, что вам повезло, — ответила я.
— Придется ехать ко мне в офис, — пробурчала она, заливаясь слезами.
И мы поехали. Двадцать минут спустя я держала в руках этот договор и была довольна.
Расставшись с соседкой Турянского, я вернулась в свой автомобиль и сразу же позвонила ей на сотовый, заранее зная, что он будет занят. Однако, к удивлению моему, номер не был занят, и я услышала каркающий голос этой неприятной особы:
— Да, алло!
Разговаривать с ней у меня не было никакого желания, поэтому я отключилась и набрала ее рабочий номер, благо, консьержка снабдила меня и им. И рабочий номер не был занят, хотя, по моему разумению, бедолага должна была бы спешно звонить Перцеву и высказывать ему все, что она о нем думает. И темперамент, и ее воспитание очень к таким поступкам располагали. Но она не звонила.
«В чем же дело?» — опешила я, полагая, что раз не звонит, значит, отправится к Перцеву самолично.
Но и этого не произошло. Минут сорок я любовалась на дверь, из которой должна была бы выбежать соседка Турянского, но она не выбегала.
В конце концов нервы мои не выдержали, и я вернулась в офис. Каково же было мое изумление, когда я увидела эту никудышную бабенку за работой. Она сидела спокойная и довольная, что-то жевала и подсчитывала на калькуляторе какие-то суммы, записывая результаты в толстый журнал.
— В чем дело? — увидев меня, грубо спросила она. — Вы что-то забыли?
— Нет, — ответила я и в задумчивости покинула ее офис.
ГЛАВА 28
Я отправилась к Леле. Во-первых, мне хотелось ее успокоить и намеком предупредить об опасности. Во-вторых, мне просто хотелось ее видеть — я соскучилась, такое часто со мной бывает.
Леля…
Леля сильно сдала. Прошедшая ночь отразилась на ее внешности самым пагубным образом. Бедняжка была бледна, темные тени еще отчетливее легли у глаз, губы нервно подрагивали, в квартире стоял запах лекарств.
— Что случилось? — спросила я, поражаясь глупости своего вопроса.
— Я сама не своя, сама не своя, — пролепетала Леля и залилась слезами.
«Сама не своя, — подумала я, — еще бы! У кого нервы выдержат?»
— Господи, как это исправить? Как? Как? — приговаривала Леля.
«Еще немного, и я не устою: выложу ей все подчистую», — подумала я, из последних сил держа себя в рамках обещанного.
Только я так подумала, как зазвонил телефон. Я стояла рядом с телефонным столиком, а потому сняла
