вызвать из прошлого любую подробность, да еще со всеми тончайшими связями и самыми причудливыми ассоциациями. Все, что мне нужно теперь, — это сказать: «Привет! А вот и мы… Как поживаете?» Остальное покатится, как по маслу. История моей жизни — тема неисчерпаемая. Странно, почему писателей тянет изображать
«Мэйсон Жерар» — ресторан в стиле Старого Света, расположенный на Тридцать Третьей улице напротив почты. Внутри он смахивает на сумасшедший дом, только
Как я уже упоминал, «Мэйсон Жерар» обладает теплой, уютной притягательностью настоящей психушки. Блюдечки позаимствованы из бистро на Менильмонтан, прошлогодние зонтики, швейная машинка Зингера, фортепиано модели тысяча девятьсот третьего года, подушечки для кошек и все в таком духе. Еда тоже сумасшедшая — еще более сумасшедшая, чем туалет, который недавно подновили. Подходящее местечко, чтобы зайти холодным зимним днем, присесть и почитать «Voyage au Bout de la Nuit» note 42. Мадам Жерар, супруга владельца, как две капли воды похожа на мадам Бонэ из «Мэйсон Бонэ», Тридцать Третья улица, та же широта и долгота. В смысле, обе калеки и ходят вразвалку, обе своекорыстны и остры на язык, обе обладают той притворно-обаятельной улыбкой, которая пристала бы ключнице, отлично знающей что почем, и которая мгновенно сползает с лица, как только закрывается рот. Будто выключателем щелкнули. Эта улыбка — воплощение французской торговли,
Прогуливаясь после обеда по Восьмой авеню, я вдруг припомнил впечатление, полученное в тот день, когда я стоял на крыше Эмпайр-Стейт-Билдинг. Эта часть города похожа на чуть поношенные декорации «Метрополиса»: игрушечные блоки, соединенные меж собой, миллионы и миллионы одинаковых окон, и лишь забравшись на небоскреб, начинаешь видеть, как из перегноя зданий вырастает фантастический мир, собранный из гигантского детского конструктора. Глядя на закоптелые постройки красного кирпича, воображаешь Нью-Йорк островом, над которым пронеслись бесчисленные стаи грязных мигрирующих птиц. Сам город, кажется, вымазан их пометом. У любого старого здания непременно есть портик и коринфские колонны. Католические храмы, вроде костела святого Антония, напоминают собственные жалкие останки с плакальщиками, что маршируют по ступеням к алтарю. Синагоги как одна смахивают на турецкие бани; обычно это заброшенные лютеранские церкви с витражами на окнах. Много я погулял вокруг рыбных базаров, покойницких и домов для умалишенных. Люблю прибрежные лечебницы с их солнечными террасами на железных подмостках, похожими на грезы Мантеньи. Вся разница в том, что здесь грезы огнеупорные.
А теперь могу рассказать тебе, как подлинный гений развлекается в городе вроде Нью-Йорка. Идешь на север до Сорок Второй улицы. Пять несуразных домов (все, даже черно-коричневый, принадлежат евреям) сплочены в единый блок публичного клозета. Внутри — закусочные, где торгуют сандвичами, залы игральных автоматов (игра — пенни) и киношки по пятнадцать центов за сеанс. Особые фильмы с набором пятнадцатицентовых актеров и актрис, сплошь низкопробные дебилы с чистыми сердцами, склонные смотреть зрителю прямо в глаза. Эдакий бесконечный поток дерьма, плавно текущий с экрана с восьми утра до полуночи. Когда-то все эти киношные домики были приличными театрами; сейчас же они битком набиты узкоглазыми, макаронниками, поляками, литовцами, хорватами, финнами и т. д. Кое-где попадаются полоумные стопроцентные америкашки из какого-нибудь Гэллапа или Терре-Хота. Вот что я прочел на стене туалета: «Бей Гитлера, спасай жидов. Вступайте в Еврейский флот: кто-то должен доставлять свинину в Иерусалим». Чуть ниже красовалась реклама братьев Ригли, последняя строчка которой гласила:
Как-то вечером у дверей одной забегаловки я наткнулся на Джека Квеллера с Брайтон-Бич, моего бывшего курьера из «Вестерн Юнион». Парень чудовищно разжирел с тех пор и обзавелся кепкой с рекламой дешевого данс-холла. Одним словом, вышибала, да и только. Стоило мне заикнуться о годах, проведенных в Париже, Джек с ходу спросил:
— Знаешь Генри Барбюсаnote 43?
Я сказал, что до личной встречи дело у нас не дошло, чему собеседник вроде бы даже удивился. Сам-то он познакомился с Генри Барбюсом в Клубе Джона Ридаnote 44… Ну, тут пошли разглагольствования об антропологии, женском вопросе, расовом самоубийстве, проституции, марксистской диалектике, и так далее, и тому подобное. Оставив «Вестерн Юнион», Джек, по его словам, не терял времени даром. Вплоть до начала кризиса он довольно успешно производил игрушки. Мне вспомнился простодушный Квеллер, которого я знал в дни олимпийского бурлеска. Тогда парень работал билетером в Там-мани-Холл и частенько за небольшие чаевые подсовывал мне самые удобные места. Как-то раз Джек отвел меня в сторонку и попросил устроить его курьером, что я и сделал. Квеллер рьяно взялся за работу. Трудился он в ночную смену по двенадцать часов в сутки, без выходных, получая в неделю семнадцать с половиной долларов, и со временем отложил некую сумму, позволившую ему заняться «игрушечным» бизнесом. И вот, сделавшись настоящим экспертом в своем деле, Джек принялся изучать антропологию, этнологию, политические науки, социологию, экономику и прочие бесполезные дисциплины, которые любого продвигают в карьере,
На прощание Джек дал мне визитку и пригласил заглянуть когда-нибудь в «Бэнн-Бокс», посидеть, заказать дешевую выпивку центов этак за шестьдесят пять и, возможно, найти себе смазливую партнершу для танцев из «Зигфилд Фоллиз».
«Бэнн-Бокс» — мелкая забегаловка в одном из темных проулков. Зайти туда легко, а вот выбраться сложнее. Вступая на порог, я отлично знал: денег в карманах не хватит ни «посидеть», ни потанцевать с девчонкой. Но что поделаешь, если подобные места — моя слабость. Короче, захожу с видом бойкого гуляки, ушки на макушке, в глазах оживленный блеск, подруливаю к бармену и с самым невинным выражением лица невзначай интересуюсь, мол, не подскажет ли он, как поживает мой старый приятель Джек Квеллер. Бармен отправил меня к мордастому вышибале. Сохраняя невозмутимый вид человека со средствами, я и этого бандита спросил о здоровье старинного друга. Дескать, после десяти лет на Аляске… вроде как я привез Джеку весточку от одного из тамошних золотоискателей, нашего общего кореша. Разумеется, мне тут же сообщили, что Квеллер находится снаружи, у дверей данс-холла. Я сердечно поблагодарил за информацию и клятвенно пообещал затащить Джека внутрь, как только тот освободится. Вышибалу обрадовала моя затея; подхватив меня под руку, он сопровождает дорогого гостя к бару и заказывает выпивку за счет заведения. Начинаю отнекиваться, прикидываюсь, будто ищу бумажник, однако этот простак ничего не желает слышать. В пылу воодушевления я даже предложил угостить в ответ
