Лиза взяла снимок. Бумага немного пожелтела, но качество снимка нисколько не пострадало. Двое мужчин и женщина на лужайке у симпатичного коттеджа. В одном из мужчин можно было узнать Эвана Чалмерса. Второй — высокий, худощавый, с вьющимися русыми волосами — обнимал за плечи стройную миловидную женщину с открытым лицом и обаятельной улыбкой. В ее чертах было что-то знакомое, и, когда Лиза подняла голову, Чалмерс кивнул.
— Да, это ваша мать.
— А…
— Ваш отец. Третьего вы, надеюсь, узнали.
Она всматривалась в лица, которые видела впервые в жизни, и с каждой секундой они становились все менее и менее чужими, все более и более близкими, дорогими, родными. Она как будто впитывала их и пропитывалась ими, каким-то сверхъестественным, магическим образом постигая их характеры, настроения, чувства.
— Они жили здесь? — едва слышно спросила Лиза.
— Да, ваши родители, Рита и Джулиан Стоппарды, жили здесь, в Тампе. Здесь же и вы родились.
— Стоппарды? — Она нахмурилась, пытаясь припомнить, где слышала эту фамилию, причем совсем недавно. — Вы расскажете мне о них?
— Расскажу. — Чалмерс вздохнул. — Вы надолго в Тампу?
— Мне нужно вернуться домой к понедельнику.
— Тогда слушайте…
5
Он рассказывал неспешно, подробно, иногда отвлекаясь от основной линии на короткие или детальные пояснения, иногда останавливаясь, чтобы сделать глоток пива. Ничего особенного в этом повествовании не было — обычное изложение судеб двух людей, — но Лиза слушала как зачарованная. Перед ней как будто открылось окно в прошлое…
Чалмерс замолчал. Взгляд его ушел куда-то далеко, и Лиза не решалась прервать это молчание, чувствуя, что за ним скрывается нечто большее, чем грусть.
— Вы родились четырнадцатого августа тысяча девятьсот восьмидесятого года — не так ли?
— Да.
— Я помню этот день. И помню, как Джулиан заказал тот кулон, что висит сейчас у вас на шее. Он хотел сделать вставку из рубина — камня, укрепляющего волю и целеустремленность, способствующего быстрому восстановлению сил, а вот Рита настаивала на изумруде, более подходящем тем, кому по душе гармония, камне, сглаживающем эмоциональность. Их ведь там два, не так ли?
Лиза подняла кулон, висевший на короткой золотой цепочке. Она помнила его с самых ранних лет и носила постоянно, не снимая, как хотела мать. Приемная мать. Странный кулон с двумя такими разными камнями, темно-малиновым рубином и нежно-зеленым изумрудом.
— Два.
Чалмерс кивнул, заглянул в пустой стакан и помахал рукой, подзывая официанта.
— Вы родились в Тампе, но прожили здесь всего лишь три недели. В последний раз я видел вас шестого сентября.
— Но что случилось? Почему они отдали меня? И как я оказалась у Макбейнов?
— Всех обстоятельств я не знал тогда и не знаю по сей день. Могу лишь изложить свою версию событий, но имейте в виду — на истину в последней инстанции я не претендую.
Он умолк. Подошедший официант принес еще стакан пива для Эвана и ореховое мороженое для Лизы.
— Оказывается, — продолжил Чалмерс, когда они остались вдвоем, — примерно за полгода до вашего рождения в руки Джулиану попали крайне важные документы, компрометировавшие некоторых влиятельных чиновников и бизнесменов нашего города. Он начал дополнительное расследование и почти сразу же получил предупреждение. Причем предупреждение настолько серьезное, что оно заставило его принять срочные меры по обеспечению безопасности Риты. Сначала он хотел просто отослать жену из города, но она, разумеется, воспротивилась, и тогда они вместе составили другой план. Макбейны были их старыми знакомыми, о которых почти никто ничего не знал. Они согласились укрыть вас на какое-то время, а Джулия Макбейн даже разыграла спектакль, в течение нескольких месяцев изображая беременную. Как я уже сказал, шестого сентября вас тайно переправили в Мерфи-Лейк. А седьмого ваши родители погибли, когда возвращались в Тампу якобы из Атланты.
— Как это случилось? — глухим голосом спросила Лиза.
Чалмерс пожал плечами и отвел глаза.
— Точно никто не знает. Автомобиль упал в реку. Полиция сообщила, что нашли только два тела — мужчины и женщины. Течение там сильное, так что тело ребенка могло унести. В общем, все погибли. Долгое время я и сам так думал.
Он снова замолчал. Молчала и Лиза. Трагедия двадцатишестилетней давности повисла над ней темной, неподвижной тучей, и в тени этой тучи стерлись, смазались яркие, жизнерадостные краски летнего дня. Но вместе с тем на сердце полегчало. О чем она только не думала в последние дни! Какие только версии не выстраивала! Неизвестность рождает неуверенность и сомнения, и тогда воображение изобретает самые невероятные объяснения.
Теперь Лиза по крайней мере знала, что ее никто не бросил, что ее родители не были какими-то чудовищами, что она может гордиться ими.
Чалмерс откашлялся.
— Макбейны связались со мной только через полгода. Я приехал в Мерфи-Лейк, и мы обо всем договорились.
— Но почему мне никто ничего не сказал? Почему я узнала обо всем только после их смерти? С чего такая скрытность? В конце концов, прошло двадцать шесть лет.
Он задумчиво пожевал зубами. Отпил пива. Вытер губы салфеткой.
— Вам только кажется, что двадцать шесть лет — огромный срок. Это не так. Некоторые из тех, кого намеревался привлечь к суду ваш отец, все еще живы и занимают весьма заметные должности. И не только здесь, в Тампе и Флориде, но даже в Вашингтоне. А трое самых главных подозреваемых вообще сбежали за день до выдачи ордера на их арест.
— И где же эти изобличающие их материалы? Сгорели? Утонули? Или вы их припрятали? А может, продали? — Слова эти сорвались с языка прежде, чем она успела подумать. — Простите, я не имею права и не хочу вас обвинять.
Если последняя реплика и задела как-то Чалмерса, внешне это никак не проявилось.
— Ничего. Я вас понимаю. — Он махнул рукой. — Что же касается документов, то они, как мне представляется, не сгорели и не утонули, а лежат в надежном месте.
— И что же это за надежное место?
Чалмерс опустил руку в карман шортов и вынул ключ с потертым латунным жетоном.
— Месяц спустя после гибели Стоппардов я получил письмо, написанное Джулианом за несколько дней до той злосчастной поездки. В каком-то смысле его можно назвать завещанием.
— Вы сохранили то письмо? — Лиза подалась к нему через стол. — Оно у вас?
— У меня. И, разумеется, вы его получите. Как и все прочее.
— Все прочее? — Она удивленно уставилась на него. — Что вы имеете в виду?
— А вы разве не догадываетесь? — Чалмерс усмехнулся. — Ну же, Лиза. Подумайте хорошенько.
Она подумала.
— Хотите сказать, мне полагается какое-то… наследство?
— Конечно. И, должен признать, немалое. Только вот получить его будет не так-то просто. Вы ведь числитесь мертвой. Нужно будет проходить тест на ДНК, писать кучу бумаг, чтобы доказать факт своего
