Утраченная невинность

Эшер скривил губы.

— Поздновато для подобных опасений, я думаю.

Никто никогда не разговаривал с Гаром так, как Эшер. Как будто он был таким же, как Гар. Как с равным. И не упускал случая не только уколоть шуткой, но и зло посмеяться. И благодаря этому самая невыносимая беда становилась переносимой.

Гар откашлялся.

— Вчера вечером я получил записку от Джарралта. Они с Холзом, как члены Тайного Совета, требуют провести срочное заседание.

Эшер уже натянул сапоги и теперь обрабатывал их щеткой, стараясь довести до блеска.

— Заседание Тайного Совета? Меня не приглашали.

Гар криво улыбнулся.

— Именно. Вот поэтому до сих пор и не ответил Джарралту. Я не знаю, что они хотят обсудить, но догадываюсь. Постараюсь оттягивать дату заседания как можно дольше. Не стану обращать на них внимания.

— Вообще никогда не обращай на них внимания! — запальчиво выкрикнул Эшер. — Кто в этой стране король? А?

— Ну, это сложный вопрос. Разве не так? — Гар позволил себе короткую горькую улыбку, потом сменил тему. — Мне жаль, что сегодня я не смогу присутствовать в Палате Правосудия. Прости, что не помог тебе приготовиться.

— Не говори ерунды, — ответил Эшер, облачаясь в яркий златотканый наряд. — У тебя заботы поважнее этой, а помощников у меня достаточно. Кроме того, Дафна не позволила бы мне даже переступить порог Палаты Правосудия, если б я не перечитал кучу папок с документами и не переварил всю юриспруденцию, какая ни есть на свете.

Гар заметил, как потеплели глаза Эшера при упоминании имени его помощницы, и не упустил случая со своей стороны подначить друга.

— Слушай, когда ты наконец займешься этой женщиной? Объявишь ей о своих намерениях? Затащишь в постель? Ведь даже слепому ясно, что ты от нее без ума.

Эшер вспыхнул.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — пробормотал он и снял с вешалки свой лучший темно- синий бархатный плащ. — Мне пора идти. Старикашка Дарран настаивает, чтобы я ехал всю дорогу до Палаты Правосудия в карете. Облезлая глупая ворона.

— Это была моя идея, — признался Гар и захохотал, увидев выражение лица Эшера. На мгновение — всего на мгновение — боль в его груди немного ослабла. — Сегодня исторический день, Эшер. В Палате Правосудия в качестве блюстителя закона будет заседать олк. Хотелось бы мне отпраздновать этот день так, как ты его заслуживаешь.

— Ха! — воскликнул Эшер, закатывая глаза. — Я страшно рад, что у нас нет такой возможности. И так хлопот хватает.

Гар покачал головой. Он подбирал слова, чтобы не показаться сентиментальным, но выразить свои чувства.

— Я стольким тебе обязан. Не думаю, что смогу назвать еще одного человека, который сделал столько, сколько ты. Подвергся бы такому риску, какому подверг себя ты по моей просьбе. Хочу, чтобы ты знал — я ценю это. Придет день, и я отплачу тебе не только словами благодарности, но и делом.

Он протянул руку. Эшер смотрел на нее со смешанным чувством волнения и радости. Неотесанный мужлан, рыбак из Рестхарвена, его друг. Бестактный и резкий, нетерпимый к столь многим людям и столь многим человеческим качествам. Но с сердцем большим и сильным, как его любимый океан, и с несгибаемой, нерушимой волей, подобной Стене Благочестивой Барлы.

— Пошел ты со своими благодарностями, — сказал Эшер и, к изумлению Гара, отбросив протянутую руку, крепко обнял его. Выпустив друга из объятий, Эшер произнес: — Хватит меня задерживать. Хочешь, чтобы в книжках по истории написали, как я опоздал на свое первое заседание в этой несчастной Палате Правосудия?

Гар отступил на шаг.

— Конечно, нет. Иди. Удачи тебе. Дашь мне подробный отчет за кружкой холодного эля перед ужином.

Направляясь к двери, Эшер на ходу осклабился и бросил через плечо:

— С одним условием — платишь ты.

— Договорились. Только сделай одолжение — не забудь об этом уговоре. И еще, Эшер…

Тот обернулся.

— Что?

— Сегодня ночью — заклинание погоды. Не забыл?

Приподнятое настроение разом покинуло его. Помрачнев, он кивнул:

— Думаешь, такое можно забыть? И вышел.

Тяжело вздохнув, Гар отстал немного, собираясь с мыслями и стараясь выбросить все лишнее из головы. Потом повернулся и направился в свои апартаменты, чтобы подготовиться к встрече с Дурмом.

* * *

В пышном наряде, предназначенном для заседаний в Палате Правосудия, Эшер выглядел столь величественно, что Дафне стоило больших усилий не вцепиться в него обеими руками на виду у всех обитателей Башни и не закричать так, чтобы слышал каждый: «Он мой, он мой, весь мой!»

Но позволить себе она могла лишь один ответный колкий взгляд и улыбку, когда увидела, как вспыхнуло его лицо.

— Дай-ка я взгляну, дай-ка взгляну, — пропел Дарран, поспешив навстречу Эшеру у подножия винтовой лестницы в холле Башни. — Хоть ты и Правитель олков и Податель законов, но и шагу отсюда не сделаешь, если собираешься опозорить его величество.

К удивлению Дафны, Эшер вынес болтовню старика со спокойным достоинством. Он позволил ему поправить воротник, одернуть плащ, заново приколоть брошь, украшенную бриллиантом. Проявив поразительную выдержку, со снисходительной улыбкой посмотрел на Даррана сверху вниз и с подчеркнутой вежливостью поинтересовался:

— Теперь хорошо?

Дарран хмыкнул. Сделав шаг назад, он сложил худые руки на груди, обтянутой костюмом из черного шелка.

— Ты одет кричаще, как хлыщ, не имеющий вкуса, но, думаю, сойдет.

Горничные, посыльные и стряпчие, находившиеся в подчинении у Даррана, разразились бурными аплодисментами. Уиллер только натянуто улыбнулся и помахал рукой, что могло быть понято как угодно. Ничтожный, отвратительный слизняк. Дафна хлопала с таким энтузиазмом, что ладони заболели.

— Ну, ладно, ладно, — снисходительно ворчал Эшер. — У вас что, работы нет? Заняться нечем? — Ему хотелось казаться строгим, но сам он стал пунцовым от смущения и удовольствия. Если ему и показалось подозрительным отсутствие парней из конюшен, то виду он не подал. Насчет Мэтта они с ним не заговаривали.

В какой-то короткий и очень неприятный момент Дафна вдруг поняла, что в глубине души чувствует вину перед Мэттом. Если бы она только не вышла из себя… Если б Мэтт смог сохранить спокойствие… Если бы Эшер уехал на прогулку, а не вернулся так неожиданно и не застал их во время ссоры…

Она еще ничего не сообщила Вейре. Не могла заставить себя признаться, что ей не хватило благоразумия.

Я Наследница. Мне лучше знать.

Но дело сделано, и поздно что-то исправлять. Она прекрасно знала, что Мэтт не поехал в Глубокие лощины. Его рекомендательные письма так и остались у Даррана. Она выждет еще денек и потом разыщет его. И восстановит дружеские отношения. Убедит Мэтта остаться в городе, пока она подготовит Эшера к его возвращению в Башню. Не может же Эшер на самом деле думать, что Мэтт влюблен в нее? Это же нелепо. Он сам в этом убедится, когда немного остынет.